Я засмотрелась, как огоньки завораживающе сверкают среди тёмных листьев плюща.

Голубое свечение усилилось. Плющ приподняло. Ровно на столько, чтобы мы разглядели старую ржавую калитку под ним.

Магия Аленкорн выглядела волшебной. Она не была чрезвычайно могучей, но действовала красиво.

Плющ опустился на место. Голубые огоньки скрылись среди листьев.

Раздался щелчок. Увитую зеленью калитку распахнул ветер.

Мы тихо прошли дальше. Шли по каменной дорожке из желтоватого камня. Среди камушков росли цветы, сами они давно позеленели от мха. Вокруг трава и кусты были высокими, густыми настолько, что продраться сквозь них с тропинки невозможно.

Над головой с писком промчались летучие мыши.

Ведьма пустила с ладони несколько огоньков. Они летели у тропинки, мерно покачиваясь, и освещали путь. Свет от них бегал по камням и травам, переливаясь с тенями ночи.

Ветви вверху густели, их оплетали лианы. Стало совсем темно.

Зрение моё сменилось, слух тоже. Я ясно различала каждую прожилку на каждой травинке, как и любой шорох километров в пяти от себя. Неплохо, правда?

И я услышала, как по ветке наверху пробежались лапки, после чего на плечо приземлился мой куниц.

– Слышала, да? – фыркнул он, поудобнее устраиваясь на мне

– Да. – мысленно сказала я – Кто-то слишком громко перебирает своими очаровательными лапками.

Маленькие коготки обиженно сжались на рубашке, отзываясь покалыванием на коже. Но я с Муркой уже давно привыкла к кусям и царапкам.

– Ирбис. – раздался голос ведьмы

Куниц прямо с плеча спрыгнул в карман штанов, мелькнув смазанной тенью на долю секунды. Правда, зверёк был почти сам размером с карман, и частично не влез. Пушистый хвост нагло топорщился наружу.

– Кто это был у тебя на плече?

Куниц, видимо, недалеко от кошек ушёл, потому что как-то утрамбовался в моём кармане.

– Не знаю.

Инесса задумчиво смотрела на моё плечо. Тряхнув шевелюрой, ведьма отвернулась, потеряв ко мне всякий интерес.

Из кармана вылезла морда.

– Ты чего спрятался? – мысленно спросила я

– Так надо.

– А зачем?

– Не скажу. Ты мне вечно карты путаешь.

– То есть?

– Завещание.

Я вспомнила нашу первую встречу. Как выбежала в коридор, застав там куницу с ножиком в зубах, не успевшую перерезать нитку.

Куниц выпрыгнул на плечо:

– Пантерами потянуло. Держи духи наготове.

Засим куниц исчез. Будто испарился.

Я принюхалась. Сквозь запахи цветов, трав, слякоти и сырости пробивался душок кошачьей шерсти. Летел по ветру. По моим прикидкам, километрах в пятнадцати отсюда.

– Саня…

– Чего?

– Духи с собой?

Сестра непонимающе зыркнула. Потом замерла, как борзая в стойке, втягивая изящным носом воздух.

– Проклятье.

– Идёмте быстрей. – проговорила Аленкорн

– Отменять не будем?

– Судьбоносные встречи не отменяются.

Мы резвее зашагали по тропинке. Шорохи вокруг утихали. Воздух словно наэлектризовался, уплотнился, заставляя скалить клыки.

Я помню, как недавно тишина также затмевала суету жизни. В тот самый раз, когда я сама сунулась на бой, даже обозначив время… И я бы не сказала, что моя самоуверенность оплошала. Она как раз блистала, вгоняя сборище врагов в ужас, заставляя их бежать и ошибаться. А вот милосердие…

«Если тебя кто-то обижает… просто убей его», - всплыли в памяти слова мамы.

Мудрейшая фраза.

Тогда я спокойно смотрела, как из-за угла высунулся трусливый чудик со свитой теней.

– Ирбис, я… подумал…

– Что будешь одевать шапку?

В глазках вспыхнула злость, погашенная отчаяньем.

– Имей в виду, от безмозглости это не спасает. – предупредила я

– Да нет же! Я с тобой!

– Хотя попробовать стоит…

– Ирбис! Ты враг, но ты была со мной добрее, чем кто-либо!

– Я всего лишь на тебе практиковалась.

В глазках появилось недоумение.

– Я ухожу к тебе!

– А меня ты спросил?

И мы разглагольствовали минут двадцать. Я думала, что он боится нападать и тянет время. На задворках сознания мелькнула мысль, что, может быть, он правда захотел перейти на мою сторону…

Неправда.

Через двадцать минут пришло подкрепление. Глаза чудика загорелись. Он радостно верещал проклятья, пока вокруг меня сгущались тени.

Я отбивалась выдранным из стены кирпичом, дралась, рычала. Теней стало настолько много, что вокруг были только они и жуткий вой ветра. Темнота. Ветер. Кровь. Боль. И ничего больше.