Хайнц стиснул костлявые пальцы на собственном колене. Все шло так идеально. Но почему этот пес всегда встревал, как кость в горле?

– Хотелось бы прокатиться на настоящей машине, Грейден? – Пернатый решил завести разговор, чтобы отвлечь от мыслей и мальчишку, и себя.

– Нет, – быстро ответил Грей, не поворачивая головы.

– Почему?

– Пытаетесь заговорить меня и отвлечь? – Грейден наконец посмотрел на него. – Не надо. Ничего не хочу.

У мальчишки были воспаленные, красные глаза и сухие, потрескавшиеся губы. Он все еще сжимал в руках свитер с грязными разводами возле горловины, а за его плечом в прямоугольнике окна кончалась вереница притиснутых друг к другу домов и начинался протяжный пустырь с торчащими из-под снежной пелены ржавыми стеблями мертвых растений.

Словно почувствовав перемену за окном, Грейден отвернулся от Пернатого и уперся взглядом в мрачные стены завода, пронзающего тонкие серые облака кирпичными трубами на краю пустыря. Черные клубы дыма завитками уходили вверх, появляясь будто не только из жерл труб, а отовсюду, из-за чего становилось жутко: завод словно дышал.

– Похож на огромное чудовище, – внезапно растерянно обронил Грей.

– Он пугает тебя? – осторожно спросил Хайнц.

– Меня не пугают чудовища. Люди куда опаснее.

– Это тебе Фергус напел? – неожиданно для себя фыркнул Хайнц и тут же прикусил язык. Он не хотел лишний раз упоминать эту псину, но имя само всплывало в памяти. Грей дернулся, будто получив удар, сжал свитер сильнее и уперся лбом в стекло. Он ничего не ответил, закрываясь от Хайнца еще сильнее, и его аура горя, боли и утраты заполнила все пространство дилижанса так, что стало нечем дышать.

Они закончили свой путь в тишине, погрузившись каждый в свои мысли, и ожили, только когда дилижанс остановился напротив высокого купола вокзала.

Грей растерянно притормозил перед распахнутой дверью, а потом нехотя выбрался на морозный воздух, проигнорировав протянутую руку Пернатого.

Мастера ухмыльнулись за его спиной в свои шарфы, и Грех стиснул пальцы в кулак, натягивая на лицо маску учтивости и понимания. Очень хотелось развернуться и располосовать когтями лица этих жалких подхалимов, выдрать к бесам их языки и глаза, но нужно было держать себя в руках. Браслет на запястье накалился, обжигая уже всю пораженную кожу, и Хайнц вдохнул поглубже, приходя в себя.

Грейден прижал несчастный свитер к животу обеими руками с такой силой, словно хотел впитать его в себя, и Пернатый успел перехватить его взгляд – мальчик смотрел на стеклянные витрины, украшенные людьми к предстоящему празднику Нового Года.

Деревянные лошадки в сверкающей сбруе, стеклянные надутые шары и вытянутые разноцветные сосульки переливались в свете ярких огней. Где-то на углу здания остановилась повозка с погруженными на нее маленькими елками, пахнущими свежей смолой и лесом, торговцы перекрикивались через заполненную повозками дорогу, выставляли свой товар на улицу под колючий снег и развешивали новогодние украшения.

Грейден застыл возле выкрашенной в красный цвет двери с лохматым венком из еловых ветвей и шишек, и Пернатый с удивлением ощутил гамму боли и разочарования от мальчишки. Неужели такому мрачному и серьезному мальчику нравилась эта пестрая, шумная кутерьма людских праздников? Эта дешевая бутафория счастья, щедро усыпанная блестками, мишурой, чтобы на краткие несколько дней люди почувствовали себя в своих мечтах.

– Пойдем. Наш поезд скоро, милый. – Хайнц мягко коснулся плеча Грея.

Мальчик вздрогнул, сбросил его руку и быстро взглянул на Греха, чтобы кивнуть в ответ. Они двинулись в сторону черного зева двойных дверей, украшенных причудливым орнаментом, припорошенным снегом.

На вокзале эхо отскакивало от высокого свода, черный дым путался в переплетении металлических балок и стучался в серые, грязные стекла окон. Поезда сообщали о своем прибытии протяжными гудками, и горластые торговцы сладостями, горячим пуншем и вяленым мясом чудом перекрикивали эту какофонию, подзывая народ.

Грей был рассеян и скован атмосферой всеобщего торопливого движения. Он невольно шел ближе к Пернатому, почти притираясь плечом к его бедру, и Грех удовлетворенно отметил про себя то, что мальчик знал, как вести себя в людных местах.

Хайнц осторожно, подловив момент в толпе, опустил ладонь на угловатое плечо, направляя мальчика в сторону их багажа и вагона. Грейден напрягся, но руку сбрасывать не стал, как несколько минут ранее, чем несказанно порадовал. Пернатый растроганно выгнул брови, надеясь на то, что этот маленький жест доверия – первый шаг к их дальнейшему сотрудничеству и они смогут подружиться. В конце концов, дети не взрослые люди, они другие и воспринимали мир иначе, они легче преодолевали препятствия и быстро забывали горе. Два каких-то года под боком у безумного портного не должны так сильно залечь в горячее мальчишечье сердце, а значит, совсем скоро Пернатый сможет заменить ему Фергуса во всем.