Он не помнил.

Помнил только мерзкий голос, мерзкие руки, лестницу и всеобъемлющую боль. Ему казалось, что он лежал на этом полу уже целую вечность и скоро сквозь него прорастут растения. Может, тогда ему перестанет быть так больно?

Почему до сих пор никто ничего не сделал?

– Что вы наделали? – холодом пронесся мужской голос.

Грей услышал, как закричали отец и мать, как закричали слуги. А затем все поглотила темнота.

Грейден резко подорвался на постели, и правая сторона тела взвыла от боли. Он застонал сквозь стиснутые зубы, повалился обратно на мягкие подушки и прижал здоровую руку к лицу, где правая сторона немела.

Стиснув зубы от боли, Грей рывком поднялся во второй раз и вцепился пальцами в одеяло так, словно оно могло удержать его от падения обратно. Ему снилось собственное прошлое, и от этого по телу ползали скользкие мурашки, вызывая в памяти те самые отвратительные прикосновения и голос:

«Будь хорошим мальчиком и молчи».

Грей сглотнул вязкую и горькую слюну, провел ладонью по лицу, чтобы прийти в себя и остановить зарождающуюся внутри дрожь. Мелкий озноб сковывал льдом внутренности, пульсирующая боль в правой стороне тела не утихала.

Ужасно хотелось в душ, смыть с себя все это и залиться эликсирами…

«Фергус!»

Внезапно Грейден пришел в себя. Сон рассеялся как по мановению руки, и мужчина внимательно огляделся.

Это был не его дом.

Сердце тревожно сжалось, когда Грейден оглядел огромную кровать с балдахином, вычурную мебель и украшенный лепниной и мозаикой потолок. Он осторожно встал, припадая на здоровую ногу, и оглядел себя: на нем была свежая светлая рубашка и темные штаны. С него сняли перчатки, портупею, вытерли кровь с лица и рук, а раны обработали. Грей коснулся затылка, в котором тогда почувствовал боль, прежде чем потерять сознание, но ран не нащупал и облегченно выдохнул. Мастер схватился за резной столбик кровати, державший балдахин, снова огляделся: он мог бы предположить, что находился в резиденции принца Йохима, в Севернолесье, но не припоминал там такую броскую мебель и отделку. Грейден щелкнул пальцем по золотистой кисти балдахина, висевшей перед лицом, рассмотрел столик-трюмо из светлого дерева, с вырезанными в виде львиных лап ножками, дорогой гобелен на стене с изображением непонятных существ, тянущих черные руки к белоснежному голубю в клетке, и свисавший с потолка золотой канделябр.

Грей нахмурился, прохромал к окну, отодвинул занавески и едва сдержался, чтобы не охнуть.

Снаружи ярко светило солнце, значит, он проспал тут минимум ночь. На самом окне были кованые решетки с изящно выгравированными листьями и гроздьями винограда внизу.

«Это точно не Севернолесье», – с тревогой решил Грей.

В резиденции вокруг особняка шелестел листьями яблоневый сад, а вдали виднелся сосновый лес, но тут вокруг было видно лишь голое поле, поросшее травой и окруженное раскидистыми лиственными деревьями. Сам дом был огорожен высоким забором с остроконечными пиками, среди прутьев которого вился дикий виноград.

Грей нервно вдохнул и выдохнул. Не стоило сразу давать растерянности и панике сковать себя: в конце концов, он был только в одной части поместья и не имел понятия, что находилось по другую сторону, хотя Вальтар вроде рассказывал, что там тоже сады.

Даже если предположить, что это Севернолесье… Где тогда Фергус?

Его абсолютно точно не изгнали, ведь Грей стер пентаграмму и видел, как тот выбрался из нее. Он же видел это, его не могли вырубить раньше, так?

Может, он тоже где-то спал и приходил в себя, но, зная Фергуса, Грей бы скорее нашел его храпящим тут в кресле, чем в другой комнате.

Мастер осторожно опустил занавеску, еще раз тревожно оглянулся на заросшее поле за окном и снова повернулся к комнате.

В особняке Йохима было оживленно: постоянно сновали маленькие Хранители Очага по коридору, смеялись и разговаривали люди. Здесь было настолько тихо, что Грейдену показалось, что он совсем один в этом месте, набитом драгоценностями.

Мастер бросил взгляд на расшитое золотыми нитями кресло с шелковыми подушками, прошел к двери и с глухим раздражением поглядел на маленькие окошки из витражного стекла наверху двери.

Уж насколько Фергус славился своим странным вкусом в одежде, в обстановке дома он никогда бы не сделал такую вызывающую безвкусицу.

Фергус. Грейдену очень нужно было увидеть его и убедиться, что с Грехом всё в порядке и он здесь, в Физическом мире.

От одних мыслей кристалл под рубашкой тревожно засветился, и Грейден рывком распахнул дверь.

Прежде чем Мастер изумился открытому замку, он вперился глазами в чью-то обтянутую черным шелком грудь, на которую свисали несколько нитей бус со сверкающими драгоценными камнями и амулетами.

Грей поднял глаза и шагнул назад, едва не завалившись из-за прострелившей болью ноги.

На пороге стоял Хайнц собственной персоной со сверкающей диадемой в волнистых черных волосах и самодовольной, располагающей улыбкой.

– Здравствуй, Грей.

Грейден настолько опешил, что потерял дар речи. Он медленно разжал пальцы на ручке, а когда Хайнц попытался перешагнуть через порог, то вцепился с новой силой и попытался захлопнуть дверь, чтобы как следует влепить ею по самоуверенной Греховой морде. Ладонь Хайнца резко взлетела вверх, и дверь задрожала от удара, распахиваясь обратно. Кажется, у нее затрещали стекла, но Грейдену некогда было разбираться с этим. Он отшатнулся и попутно схватил с тумбочки первое, что попалось под руку. Это оказалась лампа с абажуром из цветного стекла, такая же аляповатая, как и все вокруг. Грей размахнулся и швырнул лампу в Пернатого, целясь в голову, но тот ловко поймал ее прямо перед лицом и вошел, закрывая дверь за собой.