Шрифт:
– Зоя, – шептал он, – нет, не приближайся…
Брызги во все стороны, и абсолютно пустая голова. Что творю? Что делаю? Я подошла совсем близко, опустилась рядом и обняла, прижала Рона к себе крепко-крепко. Погладила по спутанным волосам.
– Все пройдет, – прошептала я, – боль пройдет.
Рон вцепился в меня. Тяжелое дыхание. Дрожь по коже. Звездное небо. Горящая луна. И мы сидим в воде прижимаясь друг к другу. Это не могло быть правдой.
– Голова, – выдохнул Рон, – так болит…
– Знаю, я знаю, – говорила я, еле сдерживая дрожь в голосе, – все пройдет. Скоро станет легче.
– Зоя…
– Я здесь. Рядом.
По моим щекам текли слезы. О сумасшедший мир! Я ведь на самом деле плакала. Из-за Рона, из-за всего. Без одежды в воде я обнимала его, и ни капли не стыдилась этого. Даже не думала стыдится. Потому что это Рон…
– Все пройдет, – шептала я.
Рон отстранился и посмотрел на меня. Взгляд уставший и отчаянный. Мне вдруг стало стыдно за все, что я собиралась сделать. Стыдно за то, что я отдам его Белым Змеям. Голова стучала.
Рон рвано вдохнул и печально улыбнулся. Погладил большим пальцем меня по щеке, а потом поцеловал. И я ответила на этот поцелуй. Мы целовались страстно и отчаянно, как обезумевшие, как оголодавшие. Все исчезло. Пропало и прошлое, и будущее, остался лишь этот самый миг. Миг, когда мы оба отчаянно нуждались друг в друге.
– Мне не хватает тебя… – разорвал поцелуй Рон.
Мы тяжело задышали, не отрывая друг от друга жаждущего взгляда. Теперь поцеловала я. Ночь – волшебное время, оно стирает все на свете. Ночью ты можешь притвориться кем-то другим. Кем-то из прошлого. Его колючее лицо и холодные руки. Я чувствовала Рона рядом и все остальное было неважным. Мы были поглощены друг другом, и исцеляли израненные души.
– Ты сам ушел, – прошептала я Рону в губы.
– Я вернулся, но ты уже работала в Управлении.
Его слова протрезвили и заставили меня немного отстраниться. Все, что только что произошло, это ошибка… Момент слабости, не более.
– И что с того? – спросила я твердо.
– Ты предала нас всех. Предала…
– Нет, это ты предал!
Тут Рон устало повалился прямо на меня. Мы оба упали в воду, намокнув с головой.
– Рон? – я подняла его голову. – Рон? Придурок, ты живой?
Вытащила его на берег. Сердце колотилось. Меня всю трясло. Сделала глубокий вдох. Выдох. И стала слушать его сердце. Бьется. Хорошо, бьется.
Я села на песок. Вода стекала с волос и попадала в глаза. Тело дрожало. Но мне нужна пара секунд на то, чтобы прийти в себя.
– Я думала, ты умер, – шепнула я, – думала, что убила тебя.
Он не отвечал, был без сознания. Я убрала волосы с его лица и погладила по щеке.
– Больше не пугай меня так, ладно? Никогда не пугай!
И я заплакала. Я ведь собираюсь отдать его Белым Змеям, а они наверняка убьют Рона. И я не знала, как смогу с этим жить.
Быстро переоделась, вернула кольцо на палец. В воде снова отражался кудрявый мальчишка.
– За что мне все это? – шепнула я своему отражению. – Ответь, что мне делать?
Но отражение не отвечало, и я пнула в водную гладь песок. Утром разберусь с этим.
Дотащила Рона до костра, уложила спать на лапник. Мия с отцом уже спали. Теперь спал и Рон. Лишь я продолжала смотреть в догорающее пламя, прогоняя непрошенные мысли о поцелуе, о завтрашнем дне и о том, как объясню произошедшее Рону.
Глава 20 Чувства это болезнь.
– Кудрявый, что вчера случилось?
Я открыла глаза и пораженно уставилась на Рона.
– Говори, у меня каша в голове, – выдохнул он.
Выглядел немного помятым, но лучше, намного лучше, чем вчера. Я проморгалась, солнце уже встало. Сколько же я проспала?
– Ты совсем ничего не помнишь? – аккуратно спросила я низким мальчишеским голосом.
– Просто скажи. Никто вчера не приходил к нам? Девушка, например…
– Нет, конечно, нет, – поспешила я. – Ты потерял сознание у реки, и я дотащил тебя до костра.
– Проклятье! Точно никого не было? Девушки. Голой девушки…
Я не смогла сдержать смешок:
– Голую девушку я бы точно заметил.
– Быть не может, чтобы я так… снова…
Снова? Неужели я периодически являюсь ему во снах?
– Как голова? – спросила я, переводя тему.
– Тяжелая, но нормально. Лучше.
– Может, еще поспишь?
Рон тряхнул головой и внимательно посмотрел на меня.
– А я ничего такого не говорил в бреду? – спросил он негромко.
– Нет, молчал, как рыба.