Ну, до тех пор пока все работало, конечно.

— Именно этим и заняты! — пропыхтел Айзенхарт, помогая коллеге разматывать запасной кабель.

Я почти не сомневалась, что оба они бывшие ловцы или из смежных структур. Откуда им еще знать мою настоящую личность?

Точнее, официально-настоящую.

Признаться, реального имени я не знала и сама. Тейрой меня назвали в приюте, куда я попала в возрасте трех лет, ничего не помня о себе и одетая в нищенские тряпки.

Талант к воровству и притворству у меня обнаружился довольно скоро. Чуть позже появились навыки сокрытия преступления и заметания следов. Конфеты из коробок исчезали сами по себе, обидчики, пытавшиеся меня задирать, спотыкались на ровном месте, при этом свидетелей либо не находилось, либо они меня не замечали.

Как ни странно, отвод глаз начал получаться у меня раньше, чем пробудился дар. Наверное, пассивное умение.

Свою расу я так в точности и не определила. Сначала считала себя человеком. Магом. Лишь когда возраст перевалил за сорок, а лицо осталось таким же нежным и свежим, как в восемнадцать, я заподозрила неладное. К тому моменту я уже плотно погрязла в теневом мире преступности, заработала определенную репутацию и обросла связями.

Но даже это не помогло мне найти родителей.

Либо их давно нет в живых, либо они не горят желанием быть обнаруженными.

Да и, если честно, я сама не слишком жажду их отыскать. Вот поначалу хотелось —то ли в лицо плюнуть с презрением, то ли в объятия пасть, орошая слезами все подряд.

Но природный цинизм и рационализм взяли верх.

Справлялась как-то все эти годы одна, и незачем что-то менять.

Только сейчас, когда с виду приличные мужчины отнеслись ко мне с уважением и даже попросили о помощи несмотря на то, что в курсе моих делишек (отчасти, конечно, вряд ли у них есть весь послужной список, хе-хе), в душе всколыхнулось нечто неопределённое, но отчетливо тоскливое.

Наверное, любому человеку нужно иногда тепло и принятие.

Даже если он не совсем человек.

— Не работает! — вывел меня из задумчивости мрачный голос Айзенхарта.

Они с Хаттегером извозились в черной маслянистой дряни по уши, подсоединили запасной шнур и несколько раз попытались оживить генератор. Без толку.

— Значит, проблема не в шнуре. А в разъёме, — пожала я плечами. Тоже мне, специалист-артефактор!

Хаттегер запунцовел ушами и возмутился:

— Я его уже раз пять проверил! Все там нормально.

— Ну, тогда остается один вариант. Заглушка.

На меня уставились две пары непонимающих глаз.

Пришлось пояснять:

— Чтобы не сработала, например, сигнализация, между двумя контактами вставляется прослойка. Иногда магическая, иногда обычной фольги хватает. Скорее всего, здесь тоже что-то подобное.

И, не удержавшись, добавила:

— В академии раньше происходили странные поломки приборов?

Интуиции я привыкла доверять. Без нее в моем деле никуда. А сейчас она истошно орала, что в истории со щитом замешана голодная тварюшка из подвала. Чем бы та ни была на самом деле.

Айзенхарт переглянулся с приятелем. Хмыкнул, потер щеку - там, наверное, масло подсохло и тянуло. Лучше не стало, только размазал гущу до самого глаза.

Я покачала головой, вытащила из саквояжа влажные салфетки и протянула мужчинам несколько штук.

Настоящая леди должна быть готова ко всем неожиданностям.

Особенно если она воровка!

– Собственно, поэтому мы здесь.
– после гигиенических процедур и молчаливого диалога взглядов неохотно ответил Айзенхарт.
– В академии происходит странное. Все началось после того, как прежнего ректора нашли мертвым в собственном кабинете.

Какая милая история.

Отчего мне кажется, что умер он не от естественных причин?

– Расследование зашло в тупик. Для своего возраста мистер Дитлинд отличался редкостным здоровьем, не курил, пил по большим праздникам и умеренно, ни на что не жаловался, и по заключению экспертов должен был жить и жить еще. Сердце просто остановилось. Подозревали вредоносное воздействие, но никаких следов присутствия посторонних не обнаружили. Единственной зацепкой стало полное отсутствие магического фона на месте преступления.

– Да ну?
– старательно удивилась я.

Айзенхарт прищурился, но продолжил:

– Ну да. Именно поэтому наше руководство постановило, что все-таки имело место убийство. А раз академия изолирована от окружающей среды практически весь год, значит виновный все еще здесь. Здание прочесали сверху донизу, проверили и перепроверили алиби всех учащихся и персонала, ничего и никого подозрительного не нашли…

– И подослали вас.
– задумчиво кивнула я в такт своим мыслям.

– Назначили.
– гордо поправил меня Хаттегер.
– Для наблюдения, мониторинга и контроля ситуации.