– Между прочим, Бел, это не только моя проблема! Твои люди были на охране! И если чья голова сейчас и полетит, то твоя – в первую очередь! И я хоть имела достойное основание для… для… - она замялась, подбирая слово.

– Использования служебного положения, проведение несогласованного акта инициации, приобщения низшей формы, разглашения суверенно-слойной тайны и запрещённой к распространению информации, - лениво перечислил минотавр.

Лиза сглотнула и заметалась взглядом. И Анна поняла, что её доверчивая подруга-солнечный зайчик, до этого просто не осознавала в полной мере, на что идёт. И сейчас для неё перечисленное – словно мешок с обрезками ткани, свалившийся с верхней полки на голову – пусть не сильно больно, но так неожиданно и унизительно, что прямо до слёз.

– Я хотела… как лучше, - мучительно простонала она. – Анна бы всё починила и… всё. Никто бы ничего не заметил! И всем бы… всё бы… ну просто…

Бел смотрел на неё… ну, с жалостью, наверное.

– Лохаг, - прервал её словесный поток подходящий минотавр, - Логи проверили. Коды доступа не её. Это Норуш!

Бел обернулся и фыркнул:

– Ну, конечно! Не зря говорят – и одна крыса испортит котёл похлёбки! Алис, Алкид, тащите сюда этот «рыбий» хвост! Пора ему дать леща…

Двое минотавров, стукнув себя по груди громадными кулаками, исполнительно затопали к выходу. И Анна сразу поняла, что «крысу в пальто» сейчас будет тяжко.

А Бел повернулся к Анне и вперился внимательным холодным взглядом.

И она почувствовала, как замирает в груди сердце. Вот только что работало ровно и точно, как добротно налаженный оверлок, и тут – бах! И словно нить запуталась!

– Ты, значит, у нас Мастер? – оглядывая её с ног до головы, словно особо интересный экземпляр костюма, спросил он.

Анна сглотнула и вскинула подбородок. Эх, где наша не пропадала!..

– Анна Павловна Норнина! Модельер-конструктор! Портной! Шестой разряд! – прохрипела она. И поняла, что жестоко осипла после своего удивительно высокотонального вокального выступления во время короткой и страшной погони. Голос звучал пугающе глухо, сипел и скрежетал, и где-то в горле неприятно вибрировало.

Бел усмехнулся – огромная пасть скосилась на бок и такой подвижный нос сморщился с одной стороны, будто складками пошёл подол платья при плохом шве.

– Я, между прочим, - обиделась Анна, продолжая задушено сипеть: - высшее образование имею! И у меня самые лучшие деловые костюмы и вечерние наряды в городе. Я, если угодно знать, обслуживаю в нашем городе самых богатых…

– Дур, - внезапно выплюнула Лиза.

Анна испуганно обернулась. Вот уж никогда не слышала от Лизы грубого слова!

– Самых богатых дур, - жестко повторила Лиза. – Которые не ценят и не понимают истинного мастерства! А оно не в высшем образовании! И не разрядах! И не в том, кто и когда попал со своим платьем на обложку журнала! Оно, - Лиза протянула руки вперёд, словно пытаясь что-то нащупать в воздухе и голос у неё сразу стал мечтательно-романтичным: - Оно словно мотылёк, спускающийся с неба по одному только велению души Мастера…

На глазах Анны задрожали слёзы. Вот сколько всяких похвал слышала по жизни: Ой, какое чудесное платье! Ах, как классно сидит! Вау, какой пошив! Офигеть, как ты классно встрочила! О вас сказано красен труд уменьем! Но ни разу! Никто! Не говорил так возвышенно о её душе Мастера…

– Спасибо, Лизанька, - всхлипнула она.

Лиза смотрела с нежностью:

– Я ещё тогда… помнишь на третьем курсе ты мне зашила косынку?

Анна судорожно вспоминала. Да, тогда ей в руки попала старая бабушкина швейная машинка – здоровый древний «Зингер» - и было нечего делать. А в гости пришла Лиза и у неё оказалась порванным кончик на шейном платке. И со смехом она взяла у неё эту вещь и… починила. И даже ощутила кайф от того, как классно – легко, почти воздушно - легла строчка шва. В тот момент она ещё не знала, что эта машинка станет сперва хобби, а потом – мастерством.

– Помню, - пролепетала Анна. Она помнила – светло-салатовый шелковый платок, призванный оттенять декольте изумрудного цвета платья.

– Я ещё тогда поняла, что ты – настоящая!

Она смотрела с такой нежностью и гордостью, что на глазах Анны наворачивались слёзы.

– Понятно, - презрительно фыркнул Бел, прерывая их совместный момент воспоминаний и нежности. – Ну, раз Мастер - иди, чини, - кивнул он на проклятое платье.

Анна сглотнула. Прямо вот так? Идти и чинить?

И медленно, поправляя юбку и опуская глаза, пошла на подкашивающихся ногах к платью. Мимо строя минотавров – огромных, шумно дышащих, провожающих масляными взглядами. Всё казалось, что смотрят они на юбку. И то, что в ней. И вроде юбка не красная, как тряпка тореадора, в всего-то тёмно-вишнёвая, благородного цвета «бордо»! А пялятся как… как быки на новые ворота!

Она поднялась на пьедестал. Не оборачиваясь, глубоко вздохнула, выдохнула, настраиваясь. И нахмурилась, снова сосредотачиваясь. Итак, где там туфли?