Шрифт:
Анна застонала, сжимая виски и зажмуриваясь. Вот за что ей такая напасть? Почему нельзя было просто… не звонить ей?!
Лиза рядом тяжело вздохнула:
– Ты пойми, Аннушка… Я - основной распорядитель этой церемонии. По просьбе Мины меня назначили на этот важный пост. Если бы я справилась, то, возможно, меня бы повысили до сирены пятого класса… Да и вообще, - она грустно улыбнулась: - Мина очень хорошая минотавриха. Добрая, умная. Мы с ней дружили… Ради неё я… ну, вот на это всё пошла, - она развела руками.
Вот так!
Это был болезненный щелчок по носу. Оказывалось, что есть на свете какая-то подруга Мина, ради которой Лиза была готова подставить её, Анну! А она-то к ней бежала среди ночи на помощь!
– Всё должно было случиться иначе, - тоскливо сказала Лиза, отворачиваясь. – Ты бы зашила что-то там порвавшееся и я бы быстро тебя отправила обратно. Был бы мне потом хороший повод отплатить за услугу. Приехала бы к тебе с подарками… Посидели бы, юность повспоминали…
Анна вздохнула. Хороший план. И что могло пойти не так?
Они сидели рядышком, как когда-то, прижимаясь плечами, и молча смотрели на зал. Свадебные платья сверкали стразами и кристаллами, кололи глаза яркой вышивкой и богатым убранством, но были абсолютно бесполезны. А за их спинами весело на манекене уродливое одеяние Золушки и только одна маленькая бусинка могла спасти волшебство! Но где её искать?
Когда распахнулись двери, Лиза нервно подскочила с места. А, глянув на вход, поднялась и Анна.
В дверях появилось чудовище.
Необъятных размеров огромный толстяк, одетый в тёмно-синий костюм «адидас», пошедший по его телесам широкими складками, повторяющими изгибы необъятного тела. Анна даже изумилась – где смогли найти костюм такого размера? И тут же поняла – это индивидуальный пошив. Это уж точно был не спортивный костюмчик, а самый благородный бархат с муаровым рисунком! И, видно, очень расстарались мастеровые – выглядело в наряде чудище довольно-таки презентабельно при всём своём уродстве. Даже жирнющие корявые пальцы и многослойный подбородок как-то затенялись богатой палитрой дорогого сукна.
И только внимательно разглядев оригинальные выточки олимпийки, Анна поняла, что ей, собственно, показалось странным.
Во-первых, чудище не вошло – оно въехало на солидном массивном самодвижном инвалидном кресле на электротяге.
Во-вторых, как только оно появилось, так все в зале выпрямились по стойке «смирно». Даже те, кто, как казалось, сделать этого не мог физически! Сатир стоял ровнее ровного – копыта вместе, колени в стороны!
В-третьих, явственно повеяло холодом. И стало видно, как каменные полы возле толстяка стали покрываться морозными узорами.
А в-четвёртых…
Анна вскрикнула и, как когда-то Лиза, сжала кулачки и прижала их ко рту.
На лице толстяка лежал… лежало…
Анна несколько мгновений лихорадочно пыталась сообразить, где и когда она это существо видела. Пока в голове не родился точный и ясный ответ: лицехват. А видела она эту страхочудину по телевизору. Давно уже. В каком-то фантастическом фильме, где был корабль, монстр и червяк, вылезающий сквозь кровищу из груди человека.
Лицехват сидел на морде толстяка, обернув его шею своим хвостом и распластав по черепу здоровые костяные пальцы.
– Прошу прощения, что потревожили, - подошёл к существу Бел и вежливо склонился, прижав кулак к груди. – Нам нужна ваша помощь, мой дон.
Толстяк закряхтел, затужился и глухо произнёс из-под лицехвата:
– Подымите мне веки…
Глава 8. Преступления и наказания? Нет! Обвинение и удовольствие!
Бел подошёл к толстяку и одним пальцем стал почёсывать лицехвата вдоль хвостика. Так, что тот задёргался, закрутил хвостом, разматываясь и приподнимаясь над толстяком. Бел тут же залез пальцем под его брюшко и продолжил щекотать. Лицехват задёргался в истерических смешливых корчах, словно били током, и распахнул костяные щупальца. Тут то его Бел и взял за бока и ещё дрожащего от приступа неслышного окружающим хохота оттащил от толстяка.
А под лицехватом оказалась престрашнейшая рожа…
Такая, что Анна отшатнулась назад. И хорошо, что заботливая Лиза успела поддержать, а то бы как раз на ступеньку помоста и упала бы! И теперь, время от времени вздрагивая всем телом в ознобе, Анна расширенными глазами смотрела на происходящее.
Рот толстяка был квадратным, с четырьмя жирными губами, заканчивающимися остриями - то ли рожками, то ли клыками. А под ними ещё два ряда здоровенных жёлтых корявых зубов между двумя губами-сосисками. Глаза без век, выпученные, чёрные, то ли покрытые плёнкой, то ли слизью от отвалившегося лицехвата. А надбровный костяной гребень у основания узкого лба создавал ощущение, что эта рожа навек застыла в свирепом выражении.
Бел, элегантно склонившись над тяжело дышащим чудовищем, и негромко рассказывал о происходящих событиях. И все в зале стояли, замерев в напряжении. Хотя, нет, не все. Генрих Норуш, до того висящий под рукой принесшего его минотавра, пользуясь тем, что тот слишком занят, разглядывая происходящее, пытался выскользнуть из подмышки. И на его скорченной морде читалась одновременно и отвращение, и беспокойство.
– Кто…ик… это? – прошептала Анна, косясь на подругу.
Лиза поёжилась и быстро зашептала: