Но, так или иначе, эскадры встретились, и завязался бой, что длился трое суток. Трое суток противники играли друг с другом в кошки-мышки или прятки, стараясь выловить вражеские «плавучие аэродромы» и при этом защитить свои от нежеланного визита ударных самолетов визави. Что же. И тем, и другим, вышло сделать первое, и не вышло сделать второго.

Первым запылали однотипные японские «Хирю» и «Сорю», что стали целями для целой сотни американских пикировщиков. Их не спасли, ни истребители прикрытия, ни зенитный огонь кораблей охранения, ни активное маневрирование, ни неопытность американских летчиков. Пусть 90% атакующих скинули свои бомбы в море, оставшихся 10% оказалось достаточно, чтобы навсегда вывести ветеранов японского авианосного флота из строя. Получивший 7 попаданий 1000-фунтовыми бомбами «Сорю» взорвался через полчаса после первого поражения, когда бушующий повсеместно огонь добрался до погреба с торпедно-бомбовым вооружением. Отделавшийся же «всего» тремя попаданиями таких же бомб «Хирю» оказался оставлен экипажем на следующий день, когда стало ясно, что спасти корабль уже невозможно — от невыносимого жара полыхающих внутри него пожаров, сталь палуб, набора и обшивки банально стала трескаться и плавиться, отчего авианосец переломился в киле, не выдержав нагрузок. А это уже был приговор.

Отомстили же за своих братьев по оружию пилоты с авианосцев «Сёкаку» и «Дзуйкаку». Потеряв половину своих торпедоносцев, они добились шести поражений обнаруженного ими «Йорктауна», в результате чего на сей раз ветеран американского авианосного флота ушел на дно, опрокинувшись на левый борт.

А дальше наступила пора погибать новейшим кораблям с обеих сторон. Слишком уж много самолетов оказалось одновременно в воздухе, чтобы противникам вышло отделаться потерей лишь считанных кораблей.

По итогам отгремевшего сражения японцы лишились не только четырех новейших авианосцев типа «Тайхо», но и двух линкоров. Оказавшийся мишенью почти для двух сотен американских самолетов «Мусаши» принял на себя весь смертоносный груз, что предназначался оберегаемым им двум авианосцам, получив не менее 9 торпедных попаданий и с дюжину поражений авиационными бомбами. Даже получив столь тяжелые повреждения, он смог продержаться на плаву еще 5 часов, пока экипажу не поступил приказ оставить гибнущий корабль. Всё равно довести его до базы на буксире виделось чем-то совершенно нереальным. Потому его добили парой торпед свои же эсминцы. А вот гораздо более старый «Муцу» взорвался от поражения 406-мм снарядами с американских линкоров, когда линейные силы обеих эскадр сошлись в ночном бою, пытаясь прорваться к получившим те или иные повреждения, но не погибшим авианосцам визави.

Слишком уж большое преимущество давали в ночном морском сражении радары, что закономерно привело к подобному результату. Если доработанные немцами линкоры типа «Ямато» могли на равных драться с новейшими американскими «Айовами», то для заметно устаревших кораблей их убийственно точный огонь оказался смертельным. И именно с такими кораблями сцепился в схватке «Муцу», дабы в конечном итоге «уйти» красиво — в свете множества огней.

Лишились еще трех авианосцев и американцы. Причем все три оказались новейшими — класса «Эссекс». Кого разбили бомбами, кого поразили торпедами, а кто получил в свой многострадальный корпус, и те, и другие «подарки». Еще три оказались тяжело повреждены, но экипажи сумели отстоять их у воды и пламени, позволив доковылять до Пёрл-Харбор, где те и встали на длительный ремонт.

Погибло с каждой стороны и несколько эсминцев с крейсерами. Кто от атак вражеской авиации, кто от торпед подлодок, а кто от поражения снарядами всё в том же ночном сражении линейных сил. Впрочем, тогда и торпедами разбрасывались только в путь, отчего некоторые жертвы виделось возможным списать на их счет.

Вот так завершилась битва, не позволившая американцам перейти в наступление на Тихоокеанском театре боевых действий, отчего на первых полосах газет красовались заголовки о победе в Африке. Хотя за всё время боев там погибло меньше американских солдат и офицеров, чем сгинуло вместе с одним только отправившимся на дно «Йорктауном». Однако, кто бы стал считать живых и мертвых, когда столь важен политический момент! А он был отнюдь немалым. Ведь именно в Африке решилось окончательно, кто станет выставлять свои условия новому французскому правительству, когда то займет своё положенное место в Париже.

Большая политика была такой большой, что даже понесенные в боях с японцами потери не шли ни в какое сравнение с «вырванными с кровью из пасти англичан» правами на французский «престол». Хотя, вновь терять столь крупные и дорогие корабли было обидно. Чего не отнять, того не отнять. Переведенная на военные рельсы промышленность, конечно же, могла возместить понесенные потери уже в течение ближайших полутора лет. Вот только за данное время нынешние союзники могли добиться слишком многого, отчего с их мнением впоследствии пришлось бы мириться. Чего делать совершенно не хотелось. Но факты говорили сами за себя — русские вполне себе могли добраться до Берлина задолго до того, как США опрокинут Японию. Что было неприемлемо в канве будущего дележа контроля над всей Европой. Единственное, что в этом случае оставалось США — начать активно воевать на оба фронта, что Тихоокеанский, что Атлантический. Иначе можно было проиграть везде. Ведь тот же СССР, судя по всему, вполне был в состоянии разбить японскую армию и впоследствии взять под свой контроль Китай, передав тот под руку местных коммунистов. И плакали тогда все американские вложения в эту страну, а также её огромнейший внутренний рынок.

Что же касалось положения дел на основных для СССР с Германией фронтах, то действительно удачными для советской стороны могли считаться только два удара из десятка нанесенных. Так войска Западного фронта, что оказались лучше всех насыщены тяжелыми танками, нанеся два сконцентрированных удара из районов Белостока и Бреста на Варшаву, за два месяца боёв смогли выдавить активно упирающиеся немецкие части за реки Нарев и Висла, но взять с наскока польскую столицу у них уже не вышло.

Из Варшавы немцы устроили столь неприступный укрепрайон, что даже применение нескольких сотен Т-54М и Т-44 не дали положительного результата. Огонь нескольких сотен сосредоточенных там 88-мм зениток и противотанковых орудий, расчеты которых снабдили огромным количеством подкалиберных бронебойных снарядов, остановил-таки вал советских танков. А без них пехота вперед не пошла. Уж больно сильно советские войска оказались измотаны боями к этому времени, отчего и было принято решение остановиться на достигнутом. Благо немцы также понесли тяжелейшие потери и вряд ли могли быстро наскрести силы для организации контрудара. Потому бойцам РККА оставалось зарываться в землю на достигнутых рубежах, да ожидать подхода своей тяжелой артиллерии, которой предстояло разнести в пыль позиции вражеских ПТО и не только. Взяв же Варшаву, уже можно было угрожать окружением вообще всей группе армий «Север», что чётко понимали все. Потому очень скоро Адольфом Гитлером был отдан приказ войскам стоять везде насмерть и даже не думать о каком-либо отступлении.

С такими вот промежуточными результатами все вовлеченные в войну страны принялись готовиться к летней компании, утопая, где по колено, а где и по горло, в вездесущей весенней грязи.

[1] Сигуранца — румынская тайная полиция в 1921–1944 годах

— Николай Николаевич, дорогой мой человек, и вы тут? — расплылся в улыбке Геркан, стоило ему только увидеть Поликарпова, который, судя по всему, также ожидал посадки на борт гидроплана Боинг-314, что отправлялся из английского Бристоля в американский Нью-Йорк.