— Кто же туда сам полезет? — фыркнул младший из балтов, до которого шутка, наконец, дошла.

— Перун все видит, — подняв глаза к небу, произнес старший из балтов. — Долго терпит, но ежели уже запряжет свою колесницу — пощады не жди.

Все заулыбались.

Казалось бы, смерти. Много смертей. А радость известия о них вызывали немалую. По сути, выбивалось агентурная сеть роксоланов и их агенты влияния. Местные-то точно знали, кто с этими степными ребятами работал. Вот и отрефлексировали, сопоставив слова Неждана, расходящиеся по всей округи как эхо, с тем, что сами знали.

Разговор как-то замялся.

Гости явно мялись и переглядывались.

— Да скажи ты ему уже, — с трудом сдерживая улыбку, сказал младший из балтов.

— Что сказать? — напрягся Неждан.

— Златку тебе в жены порешили отдать.

— ЧЕГО?! — ошалел парень от такого поворота.

Гости и Вернидуб от его реакции рассмеялись.

— Чего вы ржете?! — разозлился Неждан. — Какая еще Златка?!

— Дочка это Гостяты, — с трудом прекратив смех, произнес Вернидуб.

— Сказывают, — добавил старший из балтов, — что отдадут ее Неждану со вдовой и всем, чем Гостята владел.

— А как иначе? Даром такие сокровища никому не надобны. — фыркнул Вернидуб и снова зашелся смехом. Неждан же с трудом сдержался, чтобы его не ударить.

Ситуация ему нравилась все меньше и меньше.

С одной стороны, конечно, неплохо получить имущество Гостяты. Прежде всего — скот. Но, с другой, нагрузка в лице жены и тещи выглядела предельно подозрительно. Судя по реакции этих людей, репутация у них была аховой. Что крайне осложняло ситуацию.

— Хватит ржать! — рявкнул Неждан с весьма раздраженным лицом. — Что с ними не так?

— А ты не помнишь? — удивились гости.

— Как в реку упал — мало что помню из старой жизни. Многое словно корова языком слизнула.

— Его как боги коснулись — что заново родился, — пояснил Вернидуб. — Прошлая жизнь как в тумане вся. Тут помню, тут не помню.

— Сестру Гостяты брат Арака старший приметил. Сусаг. — произнес старший из балтов. — Он раньше за данью ходил. А ныне приглядывая за нами. Воинов выделяет для разрешения споров и защиты да родичей на сбор дани отправляет. Вот, значится. Приметил он ее да взял в полюбовницы.

— Это поначалу, — поправил его Вернидуб. — Как сестрица Гостяты второго сына Сусагу родила — в женах оказалась. И ныне — уважаема при дворе раса роксоланов.

— Да, — кивнул балт. — Все так. Отчего Гостяту никто и не решался тронуть, несмотря на его гнилой нрав. Жил же он сытно, так как дань с него Арак не брал, по-родственному. А то и подарки какие передавал.

— Жену он себя взял из дальних краев. — стал дополнять седой. — Особливо, чтобы показать какой он особый. Ну и вели его бабы себя под стать. Нос задирали и считали себя выше других.

— Из каких краев?

— Помнишь, я тебе сказывал о Высоком мхе? — спросил Вернидуб. — Вот с тех краев, в которые он хаживал. С реки Припяти. Сама она не болтала о прошлом, сторонясь местных баб. Но говорила дивно.

— Как я?

— Нет-нет, — покачал он головой. — Ходили слухи, что она либо сама из гётов, либо кто из ее родителей. Но она никогда не отвечала на такие вопросы.

— А как ее зовут?

— Мила.

— Вроде же по-нашему.

— Это ни о чем не говорит, — покачал головой Вернидуб. — Ты вот сейчас Неждан. А по весне новое имя получишь. Да и просто сговориться могли.

— Если бы ее звали Бруннхильд или Гретхен было бы хуже?

— А то? — кивнул седой. — Она и так выглядела чужачкой. А так и подавно.

— Ясно, — хмуро произнес Неждан. — Я ведь могу отказаться?

— Не советую, — покачал головой Вернидуб.

После чего подробно и вдумчиво рассказал всю композицию.

Весьма, надо сказать, занятную.

— Мы и пошли к тебе, только узнав о том, что удумали со Златкой. — кивнул старший из балтов.

— Иначе не пошли бы?

— Обговорив мы решили, что он тебя ограбил бы. И либо убил, либо угнал в рабство. Зачем нам такое?

— Сколько, мыслишь, болтунов новых не заведется?

— Два-три лета продержимся.

Покивали грустно и начали торг…

Неждан предложил им не на реализацию взять, а продать ему, обменяв на изделия из железа. Пусть дешевле, но сразу.

Согласились.

А когда парень выложил им два небольших топора без топорища — у них аж глаза засветились. Засияли даже!

Беседуя тогда с купцом, Неждан старался запоминать цены. Потом записал их на бересте. Начертил. Просто чтобы ориентироваться. И теперь, положив перед гостями эти два топора, заметно выигрывая в цене…