Целью всех этих поправок было усиление доверия к индонезийской экономике. Однако в 1993–1996 годы, в «дореформенный» период, Индонезия не могла пожаловаться на недостаток доверия. На протяжении 20 лет эта страна не знала рецессии. За 32 года до описываемых событий президент Сухарто взялся управлять разрушенной до основания экономикой и превратил Индонезию в процветающую страну. Хотя за это время Сухарто, его семья и сподвижники успели обогатиться (главным образом благодаря работе в госмонополиях), рост экономики способствовал повышению жизненного уровня всех индонезийцев.

В любом случае, доверие к стране усиливается при стабильной привязке ее валюты к доллару. В 1997 и 1998 годах, когда разорилось множество индонезийских банков и корпораций, инфляция достигла 6-10 % в месяц, а народ вышел на улицы, протестуя против поощряемой МВФ бесхозяйственности правительства, ни одна из этих карликовых реформ не могла спасти экономику от полного распада. Более того, стало понятно, что предложенные МВФ реформы — это яд для экономики. За неделю, прошедшую после 15 января — даты обнародования новой программы МВФ, — рупия потеряла в цене еще 40 %.

МВФ превратился в орган, с помощью которого благодетели человечества пытались навязать свои представления индонезийскому правительству. В правительстве также нашлись реформаторы, радостно добавившие собственные пожелания к списку МВФ. Либералы требовали соблюдения прав человека и мер по охране окружающей среды. Консерваторы хотели перевести экономику на рыночные рельсы, однако часто предлагаемые ими реформы сводились к тому, чтобы разрешить транснациональным корпорациям скупать по дешевке целые отрасли индонезийской экономики. Одной из первых в ряду так называемых реформ стала отмена закона, ограничивающего участие иностранного капитала 49 % процентами. Как правило, при обнищании страны вследствие экономической катастрофы объем прямых иностранных инвестиций возрастает. Страна становится источником дешевой рабочей силы, и чем она дешевле, тем лучше для иностранных инвесторов. Транснациональные корпорации защищены от ошибок, которые местные власти допускают в денежной и бюджетной политике. Они предпочитают платить налоги и искать источники финансирования в столицах развитых стран, лидеры которых даже на миллисекунду не поддадутся на уговоры МВФ повысить налоги и процентные ставки, одновременно девальвировав деньги.

Ни одно из выдвинутых МВФ требований (их было больше сотни) не могло предотвратить крах индонезийской валюты. Не помогли и кредиты МВФ: они обеспечили разве что возвращение задолженности иностранным банкам. Единственной мерой, на какое-то время поддержавшей рупию, было введение валютного управления по примеру Гонконга. Идея зафиксировать курс рупии принадлежала Стиву Ханке, профессору экономики в Университете Джона Хопкинса, которого пригласил в Джакарту президент Сухарто. Сухарто рассказал о планах ввести режим фиксированного курса 10 февраля 1998 года, и рупия взлетела до 7450 единиц за доллар с 9500 накануне. К этому времени азиатские лидеры осознали, что все экономические проблемы порождены нестабильностью национальных валют и что механизм валютного обеспечения позволил Гонконгу на протяжении всего кризиса сохранять привязку к доллару. Решение было принято, и на привязку потребовалось бы всего несколько дней: власти планировали закрепить доллар на уровне 5000 или 5500 рупий. В 1997 году Ханке осуществил подобную привязку в Болгарии. Однако МВФ воспротивился плану, заявив, что тот подорвет доверие к правительству и помешает идти избранным курсом (МВФ был создан с целью поддерживать механизмы валютного управления в рамках Бреттон-Вудской системы). На Сухарто оказывали давление, призывая его придерживаться программы МВФ. Ему лично звонил президент США Билл Клинтон. Сухарто и Ханке в итоге согласились выполнить все требования МВФ при условии, что смогут осуществить привязку рупии. Но МВФ отклонил и этот план. Сухарто не выдержал давления и перешел на сторону МВФ. Рупия снова обрушилась, в июне 1998 года упав до 15 700 единиц за доллар. В результате цены на основные продукты питания взлетели до небес.

Реформы МВФ завершились отставкой Сухарто. Несколько дней подряд Джакарту сотрясали акции протеста, спровоцированные подорожанием бензина и товаров первой необходимости. Подорожание стало следствием реформ МВФ, который настоял на отмене субсидий в тот самый момент, когда население особенно остро в них нуждалось. За день до отставки Сухарто Международный валютный фонд приостановил действие программы, чтобы дождаться «прояснения политической ситуации». Именно тогда военные и предложили Сухарто оставить пост.

Движение Восточного Тимора за независимость не случайно совпало с распадом индонезийской экономики. Жителям восточной части острова Тимор не нравилось жить под властью Индонезии, захватившей бывшую португальскую колонию в 1975 году, как только ее покинули представители метрополии. Но пока Индонезия обеспечивала повышение уровня жизни на всем архипелаге, сепаратисты молчали. Экономический кризис раздул едва тлеющий конфликт, и жители восточной оконечности острова в августе 1999 года провели референдум, проголосовав за отделение от Индонезии. Новое правительство Восточного Тимора первым делом объявило национальной валютой доллар. Оставшиеся рупии были собраны и посланы в Джакарту. Не исключено, что международная общественность столь горячо поддержала сепаратистские настроения в Восточном Тиморе только потому, что этот регион богат природным газом. Индонезийское правительство продолжает противостоять сепаратистам в провинциях Ачех и Ириан Джая.

В июне 1998 года случилось чудо. Рупия перестала падать и двинулась вверх. Центробанк Индонезии понизил ключевую процентную ставку и по примеру Таиланда и Южной Кореи стал корректировать денежную массу. Рупия прошла «дно» в 16 550 единиц за доллар в июне 1998 года; за июнь денежная база Индонезии расширилась на 74 % по сравнению с предыдущим годом, индекс потребительских цен прибавил 57 %. В июле 1999 года рупия достигла максимума в 6685 единиц за доллар, в то время как денежная база за прошедший год увеличилась всего на 10 %. В сентябре 1999 года инфляция замедлилась до 1,25 %. В 2002 году Центробанк Индонезии официально признал регулирование денежной массы главным инструментом денежной политики.

Россия отказалась от привязки рубля к доллару в августе 1998 года по той же причине, что и азиатские страны: рубль был не в состоянии угнаться за растущим долларом, так как утратил доверие и не пользовался спросом. Дополнительным фактором стало удешевление нефти в связи с азиатским кризисом и дефляционным влиянием со стороны укрепившегося доллара. Россия и Бразилия позже других стран пережили валютный кризис в частности потому, что их Центробанки выбрали скользящую привязку к доллару, которая несколько ослабила вызванную ростом доллара напряженность (хотя обычно подобные механизмы служат оправданию медленной девальвации национальной валюты).