Если в сырьевой индекс с большим весом введен хлопок, он зависит от таких факторов, как популяция хлопковых долгоносиков, цикличность урожаев и неурожаев, торговых барьеров. В других индексах перевешивает пшеница. Изучая эти индексы, ни в коем случае нельзя сравнивать их с современными индексами потребительских цен, которые меняются крайне медленно и во многом обусловлены ценами на жилье, образование и здравоохранение. Читатель, отметивший 17-процентное снижение некоторых сырьевых индексов в 1840-е, 1890-е или 1930-е годы, тут же представит себе события, способные вызвать 17-процентное падение индекса потребительских цен в наши дни. Вне всякого сомнения, он вообразит себе трагические события. Старую статистику лучше сравнивать с индексом, составляемым Управлением по изучению товарных рынков (Commodities Research Board): за несколько последних десятилетий он несколько раз изменялся более чем на 20 %. В период с 1996 по 2000 год, например, цены на пшеницу в Соединенных Штатах снизились более чем на 60 % (при составлении индексов цен, охватывающих большие временные отрезки, пшенице отводится особая роль).

В долгосрочной перспективе у золота безупречный «послужной список». Когда Британия ввела золотой стандарт в 1717 году, цены на сырье были приблизительно такими же, как в 1931 году, когда Лондон отказался от привязки фунта стерлингов к золоту. То же самое относится к Соединенным Штатам в период с 1800 по 1930 год.

Начиная с 1971 года, волатильность рынка золота почти полностью обусловлена волатильностью валют, в которых золото оценивается, в особенности доллара. Продажи золота Центробанками или колебания в объемах добычи очень незначительны в сравнении с мировыми запасами и не могут оказать сильного воздействия на цены. Предсказаниям о том, что после 1971 года золото станет одним из видов сырья и будет торговаться ниже $7 за унцию, не суждено было сбыться. Золото было и остается стандартом стоимости для всего человечества, и, как предсказывал фон Мизес, ни одно правительство на свете не способно это отменить, поскольку правительство не причастно к созданию этого стандарта.

У человечества пет абсолютного мерила, которым можно было бы измерить стоимость золота. Если бы оно было, люди давно бы приняли его за стандарт и отказались бы от золота. Однако на сегодня совершенно ясно, что если стоимость валюты снижается относительно золота, начинается инфляция. Если стоимость валюты растет относительно золота, начинается дефляция. Это справедливо по отношению к любой валюте, измеряемой в сравнении с золотым стандартом.

Золото играло роль денег, потому что это работало. Золото оказалось лучше любых претендентов на эту роль. Власти неоднократно от него отворачивались, но золото в том неповинно: оно исправно служило стандартом стоимости. От золота отказывались потому, что власти строили свои планы насчет национальных валют, не думая о поддержании их стабильности. Если человечеству четыре века подряд, более того, четыре тысячелетия подряд удавалось поддерживать стабильность денег, почему бы не предположить, что в будущем оно сможет повторить свой успех?

Глава 6 Налоги: от экономического чуда к экономическому краху, или о государственной мудрости

«Есть только один способ покончить с капитализмом — это налоги,

налоги и еще раз налоги».

Карл Маркс

«Самая непонятная вещь на свете — это подоходный налог».

Альберт Эйнштейн

«Ай-гун обратился к Ю Жо:

— Год выдался голодный, и средств не хватает. Как быть?

Ю Жо ответил:

— Почему бы не восстановить десятину?

Ай-гун сказал:

— Мне даже двух десятин не хватит, на что мне одна десятина?

И услышал в ответ:

— Если у народа будет достаток; то разве может не хватать правителю?

А если у народа не будет достатка, то разве может хватать правителю?»

Конфуций, «Беседы и суждения» (12:9)

Возможно, вся классическая экономика строится вокруг идеи, известной как «закон Сэя» — по имени великого французского экономиста Жана-Батиста Сэя. Закон Сэя очень прост, но понять его не так легко. Изложить его тоже непросто.

В кратком пересказе закон Сэя гласит, что производство и потребление являются двумя сторонами одного процесса — «экономического созидания», посредством которого граждане кооперируются для изготовления необходимых им продуктов. Следовательно, избыточное предложение или недостаточный спрос, традиционно считавшиеся причинами рецессии и экономического спада, на самом деле говорят о недостаточных объемах производства.

Однако столь краткое изложение вряд ли кого устроит. Джон Стюарт Милль дал на редкость понятное объяснение этому явлению:

«Чтобы стать богаче, государству требуется не потребление, а производство. Если есть последнее, то первого тоже будет хватать. Чтобы производить, производитель захочет потреблять; иначе зачем ему трудиться втуне? Он может не захотеть потреблять свою собственную продукцию, однако стремление производить и продавать возникает из желания покупать. Следовательно, если производители в общей массе все больше и больше производят и продают, они все больше и больше покупают. Можно не желать того, что производишь сам, но каждому хочется получить больше из того, что произведено другими. Поэтому никогда не производится товаров больше, чем может быть потребляемо. Однако всегда было немало таких людей, кому хотелось бы получить некий товар, но удовлетворить свое желание они не могли, потому что не в состоянии произвести товар самостоятельно или предложить что-нибудь в обмен за него. Законодателя, таким образом, не должны волновать вопросы потребления. Все, что может быть произведено, будет потребляться, пока желания людей, обладающих средствами производства, не будут полностью удовлетворены, и производство не прекратит расти. Законодатель должен следить за двумя вещами: чтобы никакие препятствия не мешали тем, кто обладает средствами производства, использовать их так, как им кажется лучше; и чтобы те, кто на данный момент не имеет средств производства для удовлетворения своих желаний, получили бы возможность купить эти средства и, став производителями, начать потреблять»[37].

Другими словами, перепроизводство и недостаточное потребление, бывшие предметом споров на протяжении нескольких столетий до Милля и продолжающие занимать экономистов в наши дни, не являются характерными особенностями рыночной экономики. Теории глобального перепроизводства, популярные в 1990-е годы, столь же несовершенны, как меркантилизм, раскритикованный в свое время Сэем и Миллем.

Верное наблюдение, легшее в основу закона Сэя, часто доводится до гротескного утверждения, что «предложение рождает собственный спрос», из чего можно сделать вывод о невозможности рецессий и экономических спадов. Временами последователи Сэя были повинны в искажении его учения не меньше его противников. Разумеется, ни один экономист в здравом уме и твердой памяти не станет отрицать, что порой случаются рецессии, периоды длительной стагнации и сокращения экономики. Даже сейчас большинство стран на Земле — а их более сотни — агонизируют в экономическом смысле, а наиболее успешные государства далеки от своего потенциала. Сэю довелось пережить период экономических потрясений — Великую французскую революцию, гиперинфляцию и возвышение Наполеона. Вопрос о том, как распадаются экономики, волновал его не меньше того, как эти экономики растут. Глава 15-я книги I «Трактата по политической экономии» (1803), в которой излагается принцип, известный как закон Сэя, завершается следующими двумя абзацами: