Шрифт:
Кайса мгновенно перенеслась воспоминаниями в тот июньский день, когда Клеменс привел их к сгоревшему школьному автобусу на обочине дороги. Внутри было грязно и пыльно, под водительским сиденьем они обнаружили мертвую крысу. На следующий день им пришлось устроить многочасовую уборку, но оно того стоило. Ведь у них появилось свое пристанище.
– Он все еще на прежнем месте? – спросила Кайса.
– Автобус? Нет, его убрали еще несколько лет назад. Он окончательно превратился в рухлядь, и кто-то из местных настоял, чтобы с этим беспорядком разобрались.
– Жаль. Я бы взглянула на него.
Эсбен подлил себе еще чая и взглянул на Мартена.
– Ты живешь с Уллой и Йоргеном?
– Нет. Уже давно нет. Я поселился недалеко от Эмилии Фальк. Ее бывшие соседи уступили мне дом за полцены несколько лет назад.
Эсбен хотел пошутить, что дом вблизи Эмилии должен был достаться Мартену даром, но сдержался.
– Тогда будем знать, где искать тебя на случай, если подростки устроят дебош под нашими окнами.
Мартен коротко рассмеялся.
– Тогда сразу звоните в участок. Большую часть времени я все равно провожу там.
– А у вас есть пробковая доска? Как в тех фильмах? – спросил Эсбен.
Кайса закатила глаза и ткнула брата локтем.
– Есть. Только вместо улик там висит расписание, кто из сотрудников покупает на всех перекусить, – ответил Мартен.
– Серьезно?
– Серьезнее не бывает.
– Тяжела жизнь местных полицейских, – сказал Эсбен с напускной деловитостью.
– Ты никогда не думал уехать отсюда? – спросила Кайса.
Мартен покачал головой.
– Мне нравится Раттвик. Не думаю, что я смогу жить где-то еще. Вы наверно отвыкли от такого маленького города, где на каждом шагу знакомые лица.
– Точно. Несколько дней назад я встретила Юнатана Бергмана, – вспомнила Кайса. – Это было так странно. Я хочу сказать, что он все это время жил в моих воспоминаниях и я не думала о нем, как о человеке, который продолжает существовать независимо от меня. Не знаю. Это звучит глупо.
Эсбен повернул голову к сестре.
– Дорогая, мир не крутится вокруг тебя.
Кайса щелкнула его по лбу.
– Я же не об этом!
Мартен прервал их.
– Мне кажется, что я понимаю, о чем ты. Вы двое все это время тоже были для меня лишь воспоминанием. Я не предполагал, что вы когда-то можете вернуться.
– Вот видишь, Эсбен. Тебе бы стоило мыслить шире, – сказала Кайса.
Эсбен состроил недовольное выражение лица.
– Вы совсем не изменились, – подметил Мартен, а потом посмотрел на часы. – Вообще-то мне уже пора. Мне еще нужно зайти к родителям.
– Заходи в любое время. Мы будем рады, – сказала Кайса на прощание и отправилась мыть кружки.
Эсбен и Мартен вместе прошли в коридор. Кайса включила музыку. До них донеслось ритмичное звучание какой-то песни.
– Ты еще катаешься? – спросил Мартен.
– М?
– На коньках. Я помню, что раньше ты катался.
Эсбен покачал головой.
– Я давно не стоял на льду.
– Понятно. Если все-таки захочешь попробовать, то в четверг вечером мы с ребятами из участка хотели посоревноваться друг с другом на озере. Нам не хватает одного человека для равного счета. Коньки и клюшку можно попросить у Нильса.
– Я это учту.
Они пожали друг другу руки.
– Передавай «привет» родителям.
– Передам.
С этими словами Мартен вышел за дверь, быстро спустился с крыльца и направился по заснеженной тропе к соседнему дому. Эсбен проводил его взглядом и вернулся в дом. Песня закончилась. Началась другая. На этот раз знакомая. Что-то из прошлого. Что-то из детства. И Эсбен вдруг осознал, что не слышал ее с тех пор, как они уехали.
Он вдруг понял, что это за чувство, о котором говорили Кайса и Мартен.
Виктор тащил упирающегося Хуго за капюшон куртки. Фредерик шел рядом, а еще один мальчишка, приятель Хуго, угрюмо следовал за ними по пятам, прижимая к груди пакет с жестяными банками.
– Ты умеешь слушать? Умеешь? Почему тогда не слушаешь? – шипел Виктор, переступая через бутылочные осколки в снегу.
– Да чего такого… – просипел Хуго.
Виктор остановился, нагнулся к брату и грубо встряхнул его за плечи.
– Ты думаешь, что мне доставляет большое удовольствие таскаться сюда за тобой? А? Сначала отрасти яйца, а потом уже выделывайся!