– Вроде того, но не сейчас. Я пришел одолжить коньки. Еще мне нужна клюшка.

Нильс улыбнулся.

– Хоккей, значит?

Эсбен отвел взгляд от Сив, рассекающей лед, посмотрел на Нильса.

– Да. Мартен Янссон пригласил меня поиграть с ним и его приятелями.

– А, Мартен. Да, они с ребятами часто играют, но предпочитают стадиону озеро. Я все зову их к нам, но они отказываются. Говорят, что на озере дышится лучше.

– Их там много? Кто играет.

– Нет. Куда уж там. Раньше они тренировались два на два, но один парень из участка переехал осенью. Теперь они вечно подыскивают кого-то четвертого для компании, – ответил Нильс. – Пойдем. Подыщем тебе что-нибудь.

Они прошли мимо двух небольших раздевалок и оказались в длинной комнате, где в ряд были выставлены клюшки и коньки. На длинной лавке Эсбен заметил коробку, набитую шайбами.

– Выбери себе подходящие коньки, а я найду приличную клюшку, – сказал Нильс. – Когда присмотришь что-то, вон в той коробке в углу возьми наколенники и налокотники. Тебе бы вообще полное обмундирование не помешало.

– Мартен тоже играет при полном обмундировании? – Эсбен иронически сощурился.

Нильс потряс в руке одну из клюшек.

– Мартен все выходные проводит на льду. Он собаку на этом съел. А ты сколько на коньках не стоял, парень? То-то и оно.

Эсбен не стал спорить, но ничего, кроме коньков, клюшки и перчаток не взял. Нильс посмотрел неодобрительно, но решил не навязывать свое мнение.

– Можете рассказать мне о ваших полицейских?

– Стало интересно, кто будет надирать тебе задницу на льду? – хохотнул Нильс.

– Очень.

– Во-первых, Исаак Лофгрен. Многие считают его хорошим парнем, но мне кажется, что он чересчур заносчивый. Сам родом из Мальмё. Мне рассказывали, что в прошлом он занимался подрывниками, получил ранение от какого-то мексиканца и перебрался сюда, чтобы передохнуть. Он вечно грызется с вашим новым соседом Альваро.

– Из-за чего? Из-за того, что он родом из Мексики?

Нильс покивал.

– Ага. Расистов никто не любит. Вот что я скажу.

Они вышли на улицу и медленно пошли к воротам.

– Кто еще?

– Еще девушка. Александра. Она местная. Старше тебя лет на шесть или около того. Александра брала у меня частные уроки пару лет назад. Теперь отлично катается.

Эсбен вышел за ворота.

– Спасибо за помощь, Нильс.

– Не сломай клюшку и не ударь в грязь лицом. Когда-то ты был моим лучшим нападающим.

На этом они расстались, и Эсбен неторопливо пошел обратно. Он не успел отойти далеко, когда его нагнала Сив. Она со всей силы хлопнула его ладонью по спине.

– Отец сказал, что ты не успел далеко уйти, а я как раз закончила.

Ее щеки все еще были красными, голос немного охрип.

– Привет. Всех детей успела распугать?

Сив возвела глаза к небу.

– Зато они чему-то научатся. Ты домой?

– Вообще-то нет, – Эсбен потряс коньками. – Я иду на озеро.

– Да, отец сказал, что ты снова решил встать на лед. Наши копы бросили тебе вызов? – она явно старалась его задеть.

– Они настолько хороши?

– Вообще-то чертовски.

– Ты когда-нибудь тренировалась с ними?

– Пару раз, да. Однажды мы с Александрой сделали ребят всухую.

Сив затолкала волосы под шапку и зашагала быстрее.

– Знаешь, я бы составила тебе компанию на озере, но я просто умираю от голода, – поделилась она.

Можно подумать он ее звал.

– Какая жалость.

Сив толкнула его плечом.

– Но я почти уверена, что ты справишься без меня.

Вместе они дошли до развилки. Сив махнула ему рукой, крутанулась на ботинках с высокой подошвой и исчезла в темноте.

На озере стояла такая глубокая тишина, какая бывает только ночью. Было безветренно и холодно. Эсбен взглянул на часы на запястье. Половина девятого. Природа бывает обманчива. Первым делом он осмотрелся и выудил из сугроба пустую банку из-под газировки. Она будет его шайбой. Эсбен оставил вещи на снегу, переобулся и вышел на лед. Ему вдруг показалось, что кто-то приделал ему чужие ноги. Он неуверенно заскользил вперед и едва удержался от падения. Это ничего. Шаг за шагом. Ему не нужно учиться. Ему нужно только вспомнить. Эсбен задышал ровнее, разогнался, а потом выставил конек боком и резко затормозил. Он катался около получаса. Когда ноги перестали казаться ему деревянными, а тело немного расслабилось, он вернулся к вещам на снегу, взял клюшку и банку. На протяжении двух следующих часов он отрабатывал удары, кружил по льду, вспоминая, как правильно делать подсечки. К концу тренировки вымоталось только тело, но не дух. Эсбен чувствовал себя так, словно только что преодолел Эверест.

Он завалился на снег, упал прямо на спину, раскинул руки и уставился в чернильное небо с россыпью звезд. До чего же ему этого не хватало. Эсбен вспомнил тот день, когда решил бросить хоккей; вспомнил, как тяжело ему это далось. В тот момент Эсбену казалось, что у него из груди вырвали сердце. Теперь оно вернулось на место и билось с такой силой, что было больно дышать. И ему нравилась эта боль. Ее хотелось сохранить и носить в груди вечно. Эсбену стало жарко, он сел и расстегнул куртку. Ноги гудели. Завтра утром он едва ли сможет встать, но такие мелочи его не волновали его в эту секунду.