Если бы все не изменилось. Если бы они не оказались в альтернативной реальности.

– Я не могу. Пойду вниз.

Она шагнула назад и вернулась по своим следам вниз.

За ее спиной Мак крикнул:

– Эди, пожалуйста, вернись!

Она оставила туфли на нижней ступени и прошла в глубь дома невесомо, как воздух. В комнатах было темно, но она могла пройти по ним даже во сне, настолько знаком был ей этот дом. По пути она проводила пальцами по столешницам и спинкам стульев. За прошедшие годы Эди проектировала и перепроектировала интерьер дома, переставляя мебель, меняя сочетания цветов, окраску стен, следуя не столько трендам мира дизайна, сколько порывам, которые иногда ощущала, когда оглядывала комнату и понимала, что что-то не так. Она перезаказывала, тасовала и промахивалась до тех пор, пока комната снова не оживала. Новое приветствие. Она любила делать это в собственном доме так же сильно, как и для своих клиентов.

У них с Маком до сих пор оставалась парочка предметов мебели от ранних дней их брака. Большинство она покрасила или перетянула, но одним предметом, который не изменился со дня покупки, был огромный бело-голубой диван в комнате, тот, который сейчас звал ее.

Эди отпихнула с дороги футбольный мяч Томаса и убрала с дивана пару журналов, после чего рухнула. Утонуть в пуховых подушках было райским блаженством, несмотря на пульсацию в голове. Она сняла сережки и уронила браслеты на пол, потом вытянула ноги, наслаждаясь напряжением и расслаблением усталых мышц.

Когда она наконец нашла удобную позу и перестала ворочаться, все ее мысли были о женщине с лодки. Кэт. Мак сказал, что не общался с ней, но думал ли он о ней за все это время? Желал узнать о ней? Тот факт, что ее больше нет в живых, никак не уменьшал боль от того, что Мак хотел кого-то другого, кроме нее. Это было эгоистично, учитывая все ее вопросы и сомнения тем летом, но хотеть и действовать – совершенно разные вещи. Он действовал, она нет.

Но что, если? Вопрос подкрался из ниоткуда и мягко коснулся ее. Что, если бы они с Маком не вернулись друг к другу и вместо этого она была бы с Грэмом, после выпуска прокладывала свой путь в Нью-Йорке к работе, партнерству, жизни? Почему она не выбрала этот путь? Что ее остановило?

Конечно Мак. Его постоянство и его честность. Его преданность ей и ее собственная уверенность в этой преданности. Их обоюдное желание семьи, тепла и стабильности.

Независимо от того, что случилось или не случилось бы в прошлом, они с Маком построили жизнь вместе и родили двух красивых детей. Никогда за миллион лет она не подумала бы, что столько лет спустя им придется иметь дело с последствиями того лета.

Их спальня находилась прямо над ней, и через несколько минут скрипнула кровать, затем пол. Затаив дыхание, Эди отслеживала шаги Мака по скрипучим доскам пола. На мгновение стало тихо. Мог он собираться с силами, готовясь спуститься? Он нервничает? Раскаивается? Она представила, как его теплые ладони тянутся к ней, из его добрых глаз текут слезы, пока он облегчает душу, объясняет и пытается все исправить. Она приподнялась на локте, сердце в груди пустилось вскачь.

Он снова переместился, пол скрипнул еще раз, потом его шаги вернулись к кровати. Эди ждала, пока кровать не скрипнула, когда Мак ложился обратно один, а потом закрыла глаза.

Лето 2000 года

После того первого дня Мак некоторое время не видел Кэт. Что, наверное, было к лучшему, учитывая, каким вымотанным он себя чувствовал в конце каждого дня. Два парня, которые должны были начать работать одновременно с ним, так и не явились, и раздраженная Карла загружала его по полной.

– Что за дети пошли? – вопрошала она своим сиплым голосом при каждой встрече. – Всегда ожидают, что им поднесут все на блюдечке. А когда что-то получают – оплачиваемую работу, где люди ждут, что вы появитесь и будете работать, – бросают ради чего-то получше.

В итоге в один жаркий полдень, отдраив днище двадцативосьмифутовой лодки от «Робало», только чтобы выяснить, что вымыл не ту, Мак сорвался. Ну как сорвался, настолько, насколько может сорваться воспитанный и вежливый человек.

– Эй. – Мак посмотрел на Карлу. – Это не я не явился.

Она притворилась, что не услышала его, открывая вторую за день пачку красного «Мальборо». Они стояли перед рыболовным магазинчиком, в тонкой полосе тени от здания. Мимо враскоряку прошел капитан одной из лодок с охапкой удочек под мышкой и сетью на плече. Карла кивнула в знак приветствия.

– Карла. – Мак снова привлек ее внимание. – Я здесь. Видите меня?

Он раскинул руки в стороны. Она прищурилась на него сквозь дым, висевший перед лицом.

– Вы меня наняли, и я явился. Я хочу работать. Я работаю. Я только что два часа мыл не ту лодку, потому что вы записали ее в график, но я не жалуюсь. На самом деле я готов пойти и начать снова. С нужной лодкой.

Карла сделала еще затяжку и равнодушно выпустила дым за плечо. Ее коричневые с сединой волосы, как обычно, были туго зачесаны, но сегодня она повязала свой короткий хвостик тонкой белой ленточкой.

– Я не сообщала тебе неправильную лодку. Я бы сказала, что тебя развели. – Она затянулась сигаретой. – Но ты прав. Ты хороший парнишка. Не такой, как остальные. Может, дотянешь до конца лета. Обычно к Четвертому июля приходится отправлять их собирать вещи. У меня нет времени на бездельников.