Райли в его кабинете. «У меня есть еще один ребенок».

Лицо Эди, когда она пыталась осознать.

Ее напряженная улыбка, когда он шагнул во дворик под бурные крики и поздравления.

А позже ее шаги, уходящие вниз, прочь из их спальни. Прочь от него.

Он сел и прислушался. В доме было так тихо, что он слышал визг газонокосилки дальше по улице. Машину, проехавшую мимо их дома. Неясные голоса из дома Миллеров по соседству.

Потом он услышал звонок микроволновки внизу. Посмотрел время на телефоне: в семь сорок утра дети еще не вернулись, а значит в кухне Эди.

С неприятным ощущением в животе он натянул шорты и футболку, провел рукой по волосам и спустился вниз. У подножия лестницы он остановился, заставляя себя собраться, чтобы пережить этот день. Эту неделю. И столько, сколько продлятся эти перемены. Он создал все это – все, что вызывало в нем ощущение неправильности, чувство вины и подавленности, и все, что причиняло боль Эди. Все это его вина. Груз на его плечах был огромным и неподъемным. Словно гора. Вселенная.

Хлопок дверцы шкафчика вырвал его из оцепенения. Он повернулся и прошел по короткому коридору, где на стене в деревянных рамках хранились годы их семейной жизни. Снимки, застывшие мгновения, формальные и веселые. Широкие улыбки и смех, сокровенные моменты и важные события. Он шел, глядя в пол.

Эди стояла у столешницы и намазывала маслом тост. В шортах и голубой футболке с длинным рукавом и эмблемой «Оук-Хилл Пэтриотс» на переднем кармане. Футболке Эйвери. Длинной розовой юбки со вчерашнего вечера нигде не было видно. Должно быть, она нашла во что переодеться в прачечной.

– Тост? – Эди задержала ломтик хлеба над тостером. Мак сумел кивнуть, и она опустила хлеб и нажала рычаг. – Кофе крепче обычного. – Она отнесла свою кружку и тарелку на стол и села лицом к окну и спиной к кухне. – Я решила, что нам не помешает дополнительная доза энергии.

Ее естественность – по крайней мере ее вариант – удивила его. Он ждал холодности и гнева. И они могут появиться, но на мгновение внешне нормальный разговор был милостью, в которой хотелось купаться.

Когда Мак сел напротив со своим тостом и кофе, она обхватила ладонями свою кружку и откинулась на спинку стула.

– Итак, как мы собираемся это делать?

– Делать… что именно?

Эди подняла бровь.

– Решать с Райли. Что с ней делать. Надо действовать быстро. Я уже написала маме, и она сказала, что дети могут побыть у нее в магазине до вечера. Я сказала, что нам надо кое-чем заняться вдвоем. Но рано или поздно они вернутся домой. К этому времени мы должны разобраться с этой ситуацией.

Вчерашняя Эди была подавленной, уязвленной и полностью опустошенной. Обоснованные и ожидаемые чувства, учитывая, что он на нее обрушил. Но, должно быть, сон, хоть и на диване, восстановил ее, потому что эта Эди была свежая. Прямая. Решительная. Это была самая суть Эди.

Она поставила кружку на стол и, отщипнув кусочек тоста, отправила его в рот.

– Первым делом надо забрать ее от Фитца. Как думаешь, не слишком рано позвонить ему?

– Думаю, нет, но он сказал, что она может пожить у них. У них над гаражом есть квартирка и…

– Нет. Райли не их проблема, и Фитц с Синтией не должны принимать этот удар на себя. – Она покачала головой. – Нам придется забрать ее, вот только я не уверена, куда потом ее везти.

– Куда ее везти?

– Да. Я имею в виду, что она не может жить здесь. Само собой.

Она сказала это так просто, так уверенно. Он хотел согласиться. «Конечно, ты права. Было бы абсурдно пригласить ее сюда».

Но он колебался.

– Мак. Ты же не думаешь всерьез, что мы можем привезти ее в наш дом. А как же дети? – Эди широко открыла глаза. – Как мы ее объясним? И как она связана с тобой?

– Мы не можем сказать им ничего, кроме правды.

На мгновение она уставилась на него, потом невесело хмыкнула.

– Конечно. Ничего, кроме правды. – В глазах встали злые слезы, но Эди вытерла их до того, как они успели пролиться. – Мы всегда можем дать ей денег и позволить уехать.

В голове звучали слова Райли: «Мне нужно только немного денег…»

– Детка, я… прости, но я не могу. Я не могу ее оттолкнуть. Она… моя дочь. Она часть меня, знал я это или нет. Ты бы смогла так? Отвернуться от собственного ребенка?

– Конечно нет. Я никогда не могла бы оказаться в такой ситуации.

– Биологически не могла. Но если бы по какой-то случайности узнала, что у тебя есть ребенок, о котором ты не знала, могла бы ты бросить ее на произвол судьбы? – Эди стиснула зубы, в глазах застыл лед, но Мак увидел, как она едва качнула головой. – Вот и я не могу. Она здесь, в нашем мире, и я не могу просто избавиться от нее.

Он сам удивился своей твердости.

Эди рвано вдохнула. Сжала губы. Потом прошептала: