Эди свернула с Камелия-авеню налево, на Линден-авеню, и насладилась, как делала всегда, прохладным тенистым тоннелем над дорогой. Гордыми историческими домами по обеим сторонам улицы. Толстыми, вековыми деревьями. Маленькими табличками во дворах, объявляющими обо всем – от недавнего бойскаутского завтрака с панкейками до разных школьных спортсменов и их номеров. Утреннее солнце ложилось на тротуары пятнами света, а легкий ветерок шелестел листьями над головой.

Эди остановилась на подъездной дорожке, и они сидели в молчании. По соседству мальчишки Миллеров перекидывались футбольным мячом на лужайке перед домом, все еще в костюмах, в которых ходили в церковь, а рядом их друг во всю глотку орал боевой клич Университета Оберн. Через несколько домов мистер Грегг, стоя посреди дорожки, распутывал гирлянды с лампочками, готовясь к ежегодному рождественскому световому шоу, которое каждый год начиналось на следующий день после Хэллоуина.

Повсюду вокруг изобиловали признаки смены сезонов, включая выпуклый живот юной девушки рядом с ней. Эди больше не могла сопротивляться грядущим переменам в их жизнях, как не могла бороться с постоянным движением времени.

Райли сидела неподвижно, глядя прямо перед собой, ее лицо казалось одновременно юным и изнуренным. Когда она наконец повернулась к Эди, ее брови были сведены вместе, формируя малюсенькую складочку между глазами.

– Готова? – спросила Эди.

Через мгновение Райли кивнула.

Вместе они прошли по двору, поднялись по ступенькам и подошли к входной двери. Эди подавила тревогу и распахнула дверь. Мак сидел на диване в гостиной. Томас сидел рядом с ним с футбольным мячом в руках. Через короткий коридор было видно, что Эйвери сидит за кухонным островом, разложив перед собой школьные тетради, однако вместо занятий смотрит в пустоту и грызет кончик карандаша.

Как только они вошли, все головы повернулись в их сторону, хотя остальные тела казались застывшими в моменте. Встать или сидеть? Заговорить или молчать?

Эди приняла решение за них:

– Задняя веранда, через пять минут. Нам нужно провести семейное собрание.

Наши дни

– Так все хорошо? – спросила Эйвери после того, как Эди рассказала им о последних нескольких часах в больнице.

Эди коротко взглянула на Райли, которая ковыряла ноготь большого пальца.

– Ну, она была изрядно обезвожена, что усилило схватки Брэкстона-Хикса.

– Какие ощущения от схваток? – На лице Эйвери была смесь восторга и отвращения.

До этого момента казалось, что Райли не обращает ни на что внимания, но она быстро ответила:

– Как будто у тебя в животе сжимаются два кулака.

Она прижала друг к другу ладони и сжала. Эйвери широко распахнула глаза.

Томас потер лицо ладонями и уперся локтями в колени. Мак мог только представить, как сильно ему хотелось избежать разговора. Почти так же сильно, как Маку, а он врач.

– И сколько до того, как ребенок родится? – продолжала расспрашивать Эйвери.

– Почти три месяца.

Мгновение все молчали, потом Эйвери спросила то, что все они хотели знать, но меньше всего могли ответить.

– А что потом? Когда она родит ребенка?

– Мы не знаем, – сказала Эди, глядя на Мака. Он попытался прочитать ее, понять ее чувства, слова, которые она не могла произнести, но она отвела глаза. – Мы просто посмотрим, как пойдут дела.

Райли снова заговорила, переводя взгляд с Эйвери и Томаса:

– Я знаю, должно быть, странно, когда у вас в доме живет чужой человек. – Она поменяла положение тела и выпрямила ноги. – Больше того, чужой человек, который вот-вот родит.

– Ты не совсем чужая. – Томас постучал по футбольному мячу между своих ног. – Ты наша сестра. – Эйвери округлила глаза и сердито зыркнула на него. Он пожал плечами. – Что? Это же правда? И вообще, это пустяки. Тебе надо где-то жить. С тем же успехом можешь у нас.

– Это не пустяки, – возразила Райли. – Наверное, я просто хочу извиниться. И если вы меня ненавидите, я понимаю. Я бы тоже себя ненавидела.

Она перевела взгляд с детей на Эди, потом на Мака.

– Райли, никто тебя не ненавидит, – отозвался он.

– Тебе лучше? – спросила Эйвери у Райли. – Ребенок… С ним все нормально?

Райли бессознательно накрыла живот ладонью и кивнула:

– Думаю, она в порядке. За исключением пинков по моим ребрам.

– Это девочка? – Райли кивнула. – Но твой лак голубой.

Райли посмотрела на свои ногти, покрытые голубым лаком с блестками:

– Да. Наверное, стоит поменять на розовый, а?

Эйвери пожала плечами:

– Мне нравится голубой.

– Спасибо.

Мак наблюдал, как Эйвери задает Райли более заикающиеся, натянутые вопросы. Такая небольшая разница в возрасте между двумя девочками, и тем не менее между ними целые миры. Он подумал про Эйвери и ее друга Алекса. Про Эйвери и других парней, которые у нее будут в будущем. И его снова поразило, как много он пропустил в жизни Райли. Была бы она беременна в восемнадцать лет, если бы он был рядом все эти годы?