Но меня все это не особо занимало, в отличие от моих друзей. Приключений в особняке мне хватило с лихвой. Вдобавок за два дня до нашего отбытия из лагеря я почувствовал в своем организме изменения. Во-первых, меня периодически охватывал непонятный сильный жар, сопровождавшийся странной дрожью, которая буквально заставляла трястись. Во-вторых, я буквально ощущал, как все тело постепенно наливается какой-то странной, но очень приятной силой.

И здесь я в который раз возблагодарил судьбу за то, что она дала мне Иви. Без нее мне пришлось бы туго, так как все эти изменения случались неожиданно и было сложно не показывать их окружавших меня друзьям. Иви, в свою очередь, всегда находилась рядом и, почувствовав неладное, сглаживала негативные симптомы. По крайней мере, кроме нее никто вроде ненормальности моего состояния не замечал.

Мало того, эльфийка, как выяснилось, умела сканировать тела не просто на предмет здоровое оно или нет. Она могла в принципе определить уровень магической силы. Не точно, конечно, приблизительно, но, по ее словам, у меня магический фон повысился в несколько раз.

Да и емкость источника увеличилась. Насколько — она сказать не могла, лишь констатировав, что намного. Учитывая, что эльфийка уже довольно долго практически была моим личным диагностом, сомневаться в ее словах было глупо. Так что, похоже, началось. И с каждым новым днем увеличивалось и увеличивалось. Иви сглаживала все это.

После двух дней, проведенных на базе, за время которых мы под руководством ученых паковали наши многочисленные образы и сортировали фотографии, наклеивая их в альбом, мы наконец вылетели домой. Я заранее устроил все так, что рядом со мной оказались Варвара с Игорем, чем, по-моему, снова сильно удивил Марию. Но что поделать.

Поместье Фонвизиных

— Ты понимаешь, что происходит? — Кира, она же Мария Фонвизина вопросительно посмотрела на сидевшую напротив подругу Веру-Палесскую. Вид у обоих был весьма хмурый.

— Честно говоря, не понимаю, — призналась та, — Паша сильно изменился после возвращения в Москву.

— Он изменился раньше. Тем самым порталом вернулся словно другой человек, — расстроенно произнесла Мария. — А сейчас я вообще чувствую, что он старается нас избегать. И главное, что с Викентием?

— Тебе же известно о нашей с ним ментальной связи, — заметила ее собеседница, — после того как мы вернулись?

— Известно, — тяжело вздохнула Мария

— Ну а что тогда? Понятно, что Викентия больше нет.

— Да, это действительно надо принять, хоть и непросто, — согласилась с ней Мария, — и решить, что нас сейчас делать.

— Ты тоже подозреваешь, что исчезновение господина связано с мальчишкой? — уточнила Палесская.

— Он не мальчишка, — внезапно резко ответила подруга, — а Викентий нам не господин больше! И нам надо поговорить…

— Стоп! — Глаза рыжеволосой девушки недобро уставились на подругу. — Ты что, правда втюрилась в него? Викентий был прав?

— Неважно, — повысила голос Мария, — я уже определилась. А ты?

— Хм, — взгляд у ее Палесской стал задумчивым, и она смотрела теперь на Фонвизину так, словно в первый раз ее видела. — И ты хочешь?..

— Признаться ему, — отрезала та.

— Думаешь, он не вспомнит тот мир и то, что там было? — с каким-то грустным ехидством уточнила Палесская.

— Пусть… — как-то обреченно ответила ей подруга. — Но мне кажется, он поймет. В конце концов…

— И тебе совсем не жаль Викентия? Ты не хочешь отомстить?

— Честно? Нет!

— Ну ты, подруга, даешь, — поднялась со стула Евгения, — быстро же перекрасилась. Точно влюбилась. Но я вот не верю во всепрощение. И сейчас он для нас опасен, как ты понять этого не можешь! Надеюсь, заметила насколько возросла сила магический ауры твоего Паши? Не думаешь, что он просто избавится от нас?

— Нет, — твердо ответила Мария, — он не такой. К тому же он такой же, как и мы… в чужих телах. И если это узнают инквизиторы, никакая принцесса не поможет! Он будет вынужден молчать…

— Вот именно поэтому он для нас опасен, как и мы для него!

— К чему ты ведешь?

— К тому, что раз у нас больше нет господина, ни под кого я больше прогибаться не собираюсь! И тебе не советую! А вообще предлагаю нанести удар первыми! Пока не поздно! Подумай, Кира, хорошо подумай!

С этими словами она удалилась.

Кира некоторое время растерянно смотрела на закрывшуюся дверь. С подругой у нее практически никогда не было размолвок. Обычно они понимали друг друга с полуслова. А сейчас она чувствовала, что они говорят на разных языках. Что ж… она подумает. Хорошо подумает.

И вот наконец мы снова в академии. По-хорошему, надо было возвращаться в свое имение, но я решил некоторое время побыть в Москве. К тому же из общаги меня никто не гнал. Все же хорошо быть любимчиком ректора. Так-то остальным студентам уже давно намекнули, что пора на каникулы валить.