– Никитка? А что Никитка? – отмахивалась родительница. – Если суженый, то дождётся. Уклюжий парень да корысть с ево одна – сын соседский. Хоть за курицу да на соседню улицу. А семейство-то тьфу – ни хозяйства, ни капиталу. Нишкни, дурёха!

Ехать пришлось неожиданно далеко, сперва до станции на извозчике, а потом два дня на поезде. Она с любопытством разглядывала попутчиков, весенние пейзажи, станции за окном, и не замечала неудобства вагонных скамеек и скудость дорожной еды. Её первая поездка! Да ещё чугункой! Ух ты!

По соседству расположился благообразный господин, в очках и коричневой дорожной паре. Сопровождающий его вихрастый мальчик, лет 10, в клетчатом костюмчике, гордо восседал рядом. Вероятно и он в первый раз путешествует. Господин объяснял юному спутнику разнообразные явления и Лиза, с удовольствием, прислушивалась.

– Лев Степанович, а почему железную дорогу называют чугункой? – вопрошал мальчуган. – Потому что рельсы из чугуна?

– Видишь ли, дружок, – господин отложил послеобеденную газету, снял очки в тонкой золотой оправе и стал протирать их суконной тряпицей, извлеченной из нагрудного кармана. – У самых первых паровозов труба для дыма напоминала котелок, что в просторечии называли чугун. В народ и ушёл такой термин. А знаешь каким было первое железнодорожное сообщение в России?

– Нет, – ответил мальчик, с обожанием глядя на своего спутника. Видимо Лев Степанович частенько баловал собеседника занимательными фактами и это нравилось им обоим. Вот и сейчас мальчик спросил с надеждой – Вы же расскажете?

– Да, мой любознательный друг! Думаю, что и нашим попутчицам будет весьма интересно и поучительно послушать, – он посмотрел на Лизу с матерью и тепло улыбнулся, глядя на них прищуренными глазами человека со слабым зрением. – Дамы?

– Вот вздор! – ворчливо ответила маменька. – От болтовни вашей голова пухнет. Лучше вздремну. После обеда в сон клонит.

А Лиза промолчала, улыбнулась и придвинулась ближе, чтобы ничего не пропустить.

– Первую железную дорогу для пассажиров построили в 1837 году, для развлечения императора Николая I, – начал свой рассказ Лев Степанович. – И соединяла она Санкт-Петербург с Царским Селом.

– Неужели для какого-то села построили такое сложное сооружение? – изумилась Лиза. Перебивать было неловко, но любопытство победило.

– Это не село, в привычном для нас понимании, – улыбнулся рассказчик. – Это огромный дворцово-парковый ансамбль, летняя резиденция русских царей от Екатерины Первой до Николая Второго. В него входят три парка, дворцы и павильоны. И железная дорога, протяжённостью 27 километров, позволила удобнее добираться туда с Царскосельского вокзала Санкт-Петербурга. Изначально вагонами служили обычные платформы, состоятельные пассажиры заезжали на них в своих каретах и путешествовали с комфортом. Остальные мёрзли зимой и мокли осенью.

Лиза представляла, как в каретах сидят толстые, богато одетые господа в шубах и меховых шапках, и с презрением наблюдают, как простые люди – мужики, бабы и дети, мокнут под дождём. Она выросла в селе и о тяжёлой крестьянской жизни знала не понаслышке.

– Но вскоре придумали крытые вагоны, – продолжил Лев Степанович. – Их стали производить на Александровском механическом заводе, что в Санкт-Петербурге. Кстати, у этого предприятия весьма интересная судьба. Первоначально на нем изготавливали гири и весы, отливали статуи для набережных Петербурга. Потом стали делать корабли по заказам морского ведомства. А когда в России развернулось строительство железных дорог, завод перешёл в ведомство путей сообщения и на нём стали производить паровозы и крытые вагоны, выглядевшие сперва как изба-телега – всё из дерева, кроме колёс. Даже тормозные колодки делали из осины, потому что её влажная древесина загорается с трудом.

Лев Степанович прервался, чтобы выпить чаю, который любезный кондуктор принёс из вагона-ресторана. Лиза и мальчик нетерпеливо ёрзали, ожидая продолжения.

– Так вот, друзья мои, – наконец возобновил он повествование, – Ездить в пассажирских вагонах того времени было непросто. Когда колеса поезда попадали на стыки рельс, удары были довольно чувствительны. Словно едешь на крестьянской телеге по ухабам и кочкам. И пассажиры запасались мешками с сеном или подушками. Кроме того, в холода нужно было отапливать вагоны. В первое время под ноги пассажирам ставили металлические ящики с нагретыми кирпичами. Они плохо справлялись со своей задачей и их сменили изразцовыми печами. Но те разваливались от толчков. Поэтому изразцовые заменили железными, а потом водяным или паровым отоплением.

Живое Лизино воображение рисовало рубленную избу на колёсах, из трубы шёл дым, белыми клубами улетая в небо, а внутри, вместо лавок и кроватей, стояли вагонные скамейки, заваленные мешками с сеном. Сидели там румяные бабы в цветастых сарафанах и платках, серьезные усатые мастеровые в форменных кепках, дети в костюмчиках как у мальчика-попутчика, и старушки всех мастей. Картина была настолько уморительной, что Лиза даже рассмеялась тихонечко.

– Существовали и товарные вагоны, – продолжал меж тем Лев Степанович. – Так называемые «нормальные», для перевозки грузов. Лошадей в них вмещалось 8 голов, а людей, обычно крестьян и рабочих, 40 душ. Поэтому на всех нормальных товарных вагонах раньше писали: «40 человек или 8 лошадей». Да, простой люд человеком не считался, он вроде рабочего скота. Один немецкий господин предложил российским чиновникам «экономный проект». Не покупать паровоз, дорогую и сложную машину, а использовать бурлаков. Надеть на мужиков хомуты и вопрос с тягой будет решен. К счастью, проект не приняли. , – продолжал меж тем Лев Степанович. – Так называемые «нормальные», для перевозки грузов. Лошадей в них вмещалось 8 голов, а людей, обычно крестьян и рабочих, 40 душ. Поэтому на всех нормальных товарных вагонах раньше писали: «40 человек или 8 лошадей». Да, простой люд человеком не считался, он вроде рабочего скота. Один немецкий господин предложил российским чиновникам «экономный проект». Не покупать паровоз, дорогую и сложную машину, а использовать бурлаков. Надеть на мужиков хомуты и вопрос с тягой будет решен. К счастью, проект не приняли.

И снова чувствительная Лиза ярко представила надрывающихся мужиков, тянущих вагоны. Жилы на их лбах вздулись от тяжкой ноши. А другие, что едут на заработки в денежные края, вперемешку с такими же, измученными тяжким трудом, лошадьми, понуро сидят на сене. И чуть не заплакала от жалости к ним.

– Но сейчас мы ездим во вполне комфортных условиях, – завершил рассказ Лев Степанович.

Лизавета, слушавшая с восторгом, слегка расстроилась окончанию неожиданной лекции. Её любознательность в семье порицалась, а Лиза была охоча до знаний. Домашнее образование позволяло читать, писать и немного разбираться в географии. Книг в доме не держали, газет не выписывали и она довольствовалась учебниками и тем, что одалживали знакомые девицы, в основном приключенческие романы и книжки религиозного содержания. Правда учитель достаточно много и интересно рассказывал о прочитанных им книгах. Поэтому Лизавета радовалась возможности узнать что-то новое, но стеснялась этого и привычно ощущала себя виноватой.