Комната Матильды находилась на втором этаже, из окон были видны внутренний дворик, сад и Лизин флигель. Конечно, горничная здесь не первый раз, но время уборки не считается, она хоть и неопытная, но исполнительная, и подробности не разглядывала, как то неловко. Теперь она могла смело потешить своё любопытство. К её удивлению и даже разочарованию никаких намёков на род занятий и темперамент хозяйки, как у других девушек.

Красивая и удобная, но обыкновенная, девичья светёлка с простой белой мебелью из сосны – туалетный столик с зеркалом, кровать, пара стульев. На окнах колыхались нежные кисейные занавеси. Лавандовый аромат сухих букетиков, расставленных повсюду, смешивался с благоуханием, издаваемым изящной пудреницей, раскрытой на туалетном столике, среди множества серебряных баночек и хрустальных флаконов.

А собственно, что ожидала увидеть тут Лиза? По каким признакам комната падшей девушки должна отличаться от обычной? Тут разве что множество коробок с обувью, подобно башне, громоздились около дальней от входа стены. Да на трехстворчатой ширме, скрывавшей гардеробную комнату, развешены чулки броских цветов – жёлтые, лиловые, красные, зеленые, голубые, словно яркие экзотические змеи.

– Перебирала богатства. На предмет ветхости, – девушка перехватила любопытный взгляд своей гостьи. – Хочешь, выбери себе по вкусу, в подарок.

– Нет-нет, – залилась смущенным румянцем Лиза. Как неловко. Наверное, она преувеличенно выказала своё любопытство. – Это для меня слишком…

– Развратно? – Матильда правильно поняла паузу.

– Что ты, Матильда! – залепетала Лиза, – Смело. Я хотела сказать – смело.

– Это сценические, – пояснила хозяйка комнаты. – Можешь называть меня Мати. К чему ненужные церемонии меж своими. А я буду звать тебя Лиза.

– Да, конечно, – обрадовалась смене темы Лизавета. Она коснулась платья Матильды. – Дорогое? Я ничего в этом не понимаю, но ткань премиленькая.

– Угу, дорогое… премиленькая… – бормотала Мати, занятая поисками на туалетном столике. А найдя, развернулась к Лизе лицом и заявила. – Есть и подороже. У меня всегда всё самое лучшее.

– Чудесно, – вновь смутилась девушка.

Она приняла слова Матильды как «Завидуй, дурнушка». Никогда у неё не будет такого роскошного туалета. Её и маменька всегда представляла новым знакомцам «Моя старшенькая. Не смотрите что дурна собой. Она очень скромна, что для девицы важнее красоты». А Лизе всегда слышалось «Моя страшненькая…».

В воздухе повисла пауза. Наконец, Матильда, поняв, что что-то не так, внимательно посмотрела на собеседницу.

– Эй, ты чего? Обиделась? Брось. Я не хвастаю. У меня и в самом деле много нарядов, дорогих и не очень. Я не хвалюсь. Это специфика моей … хмммм… моей жизни. У тебя тоже премиленькое платьице, особенно воротничок. Обожаю белые воротнички.

Лиза нерешительно улыбнулась.

– Это моё первое нормальное платье, – плохое настроение пропало от участливого тона Матильды и её светлой улыбки.

– Оно тебе очень идёт, – не покривила душой Матильда.

– А тот костюм, с персиками, – продолжила спрашивать Лиза. – Ты сама его купила?

– Вот ещё! – фыркнула Матильда, приступая к рисованию бровей. – У каждой приличной камелии должен быть покровитель. Его дело – покупать туалеты. Кстати, вот за той ширмой, в гардеробной комнате, этого барахла просто завались. Предлагать не буду, всё очень смелое.

– Камелии? – Лиза оценила шутку, но её заинтересовало новое слово. Правда реплика про барахло опять уколола, но она решила не обращать внимания, Матильда с ней дружелюбна, и она не будет кукситься. – А при чем тут конфеты?

– Какие ещё конфеты? – вытаращилась на неё куртизанка.

– Ну, маменька у папеньки раз счета нашла и ругала его сильно, что много денег на камелии спустил. Всё кричала «Что, сладко тебе было?!»

Матильда недоверчиво посмотрела на неё широко раскрытыми глазами и поняв, что Лиза не шутит, хмыкнула:

– Mon cher, дружочек, да ты совсем наивная. Камелии – это цветы, очень красивые и весьма дорогие. А также камелиями называют дам полусвета, куртизанок.

И видя, что собеседница все равно не понимает, о чем речь, принялась растолковывать:

– Ну, это падшие женщины, продажные. Право, ангел мой, нельзя же быть такой несведущей. Забыла, где служишь? Тебя постоянно окружают куртизанки, хотя для местных девок это слишком высокое звание.

– Откуда мне знать, – оправдывалась Лиза. – Мой учитель ничего такого не рассказывал, а уж маменька с папенькой и подавно.

– Ах да, – закатила глаза Матильда, – Ты же из этих, как их там – замуж девицей и любовь до гробовой доски. Выводок деток за юбку держится, а ты варенье из крыжовника подаешь к чаю в вИшневом саду.