— Вы знакомы с теорией «Процесса»? — спросил парень.

— И даже — с ее автором, Игорек.

Он вздрогнул.

— Откуда вы знаете мое имя?

— Ты ведь Игорь Болотников, верно?

— Да.

— И твой отец был убит Роем?

— Каким Роем? Мой отец умер от фронтовых ран два года назад. Зашевелился осколок в сердце.

— Соболезную.

— Спасибо!

— И все же, что тебя связывает с этими уродами, Игорек?

— А вы, собственно, кто такой, чтобы спрашивать?

— Моя фамилия Данилов. Я учитель физкультуры, а заодно — классный руководитель восьмого «Г» класса. Слыхали о таком?

— Да, это экспериментальный класс.

— Вот. А еще я бывший муж Илги Артуровны Шульц, по отцу Третьяковской.

— Разве Илга была замужем?

— Мы не были расписаны.

— Понятно.

— Ну раз ты знаешь об экспериментальном классе, значит и должен знать, что эти твои уродцы претендуют на моих пацанов. Учти, я этого не позволю. Понадобится — всех передавлю, как мух.

— Да брось ты! — отмахнулся, тоже перейдя на «ты» Болотников. — Это все бредни Осы. У него мания величия. Не скрою, меня очень интересуют удивительные способности ребят, но никакого мирового господства и прочих бредней — чистая наука.

— Верю, — кивнул я. — Только почему — в этих вонючих подземельях? Наука — это светлые лаборатории, тихие кабинеты…

— Для моей науки лабораторий пока не предусмотрено. Приходится заниматься кустарщиной, на свой страх и риск.

— А хочешь, я тебе устрою лабораторию наверху? Даже зарплату буду платить.

— Щедрое предложение. А на каких условиях?

— Условие одно, чтобы всех этих Ос, Комаров и Жуков духу не было рядом с моими пацанами.

— Хорошо. Я подумаю.

— Ну тогда номерок запиши и проводи наверх.

— Диктуйте.

Я продиктовал.

— А наверх тут подняться проще простого, — сказал он. — Заходишь в лифт, отжимаешь рукоять вниз.

— Тут и лифт есть?

— Да. Причем, конструкция гениальная — механическая, на противовесах.

Мы вышли из помещения. Игорек проводил меня до еще одной металлической двери. За нею оказался продолговатый, стоящий торчком ящик. Вроде шкафа. Внутри тлела лампочка, освещавшая красный рычаг и две стрелки — вверх, вниз.

— До свидания! — сказал мой спаситель. — Рычаг вниз! А когда поднимешься — дерни вверх.

— Пока! — сказал я.

Он захлопнул дверь. В ящике зажглась лампочка. Я отжал рычаг вниз. Лифт дернулся и действительно пополз вверх. Полз он довольно долго. Наконец заскрежетало что-то, кабину тряхнуло и она встала. Опасаясь, что эта гениальная конструкция могла застрять, я потянул створки двери на себя. Хлынул неяркий свет. Я выглянул наружу. Осмотрелся. Кабина была частью большого механизма, размещенного в кирпичном сооружении этажа на полтора. Окна были только наверху, так что, свет проникающий внутрь, рассеивался, оставляя все помещение в полумраке.

Подняв рычаг, я вышел из кабины и затворил дверь. Закрутилось большое колесо, металлический трос заскользил по выемке в ободе. Судя по грохоту, кабина лифта поползла вниз. Я подошел к двери, которая вела из сооружения наружу. У меня возникло опасение, что она может оказаться запертой. Обошлось. Я просто нажал на ручку и вышел на улицу. И от души выматерился. Да и любой бы на моем месте — тоже. Потому, что оказался я не где-то у черта на куличках, как полагал, а прямо во дворе одной из городских трехэтажек.

Не скажу, что узнал дом. Не настолько хорошо изучил я Литейск, чтобы знать каждый его закоулок. Тем не менее, я видел ребятишек с портфелями, которые выходили из подъездов, старушек с кошелками, спешащими по магазинам. Работяги, видать, уже расползлись по заводам и фабрикам. Я машинально глянул на часы. Стрелки безразлично стояли на половине шестого. За всеми этими приключениями, я забыл завести свою «Славу». Ладно, надо поспешать домой, вымыться, переодеться и дуть на работу.

Придется еще искать свою «Волгу». Где она? Вряд ли до сих пор стоит во дворе дома, где живут мои нынешние и будущие родственники. На чем-то же увез меня этот урод, Оса? Я выскочил на улицу, принялся голосовать такси. Мне повезло. Через пару минут желтый с шашечками «ГАЗ-24» притормозил у тротуара. Я спросил у водилы — который час. Оказалось, что половина девятого. В общем — успею. К девяти я и впрямь был уже в школе. Чистый, побритый, переодетый.

В учительской царила оживленная атмосфера. Оказалось, Пал Палыч вышел с больничного. И сразу устроил совещание. На носу была городская спартакиада и мне пришлось отчитаться по готовности школьных команд. Потом начались занятия. Когда на четвертом уроке я увидел весь свой восьмой «Г» в полном составе, то выдохнул с облегчением. Из головы у меня не шла эта вонючая яма, набитая людоедами. С ней надо было кончать. И на перемене я позвонил в Управление, назвался и попросил соединить с начальником.