– Нужно снять Марка, – безжизненным голосом сказал Адам.

Александр постарался взять себя в руки, хотя и представить не мог, как подойдет к висящему в петле телу Марка.

– Вы все уходите, – сказал он, глядя на Нину. – Уведи Тамару. Она в шоке.

Тамара казалась глубокой старухой: желтоватая кожа, провалившиеся глаза, заострившийся нос. Из нее будто разом выкачали жизненные соки. Она стояла, свесив руки вдоль тела, и смотрела в одну точку.

Эдвард и София выглядели невозмутимыми (особенно на фоне Тамары). В глазах мальчика светился интерес, похожий на медицинский. София с ее скучающим видом смотрелась чужеродным созданием, инопланетянкой.

Александра передернуло от отвращения. Ладно Эдвард, у него диагноз, изначально ясно было. Но София! Откуда в девушке эта жестокость?

Нина согласно кивнула и пошла к Тамаре. Эдвард и София скрылись за деревьями. Александру и Адаму предстояло снять тело Марка, а после перенести в дом. Они не обсуждали, куда его деть, все и так ясно.

Мертвый дом превратился в морг, и интуиция подсказывала Александру: число постояльцев не ограничится Марком и Сэмом.

Когда Адам и Александр вернулись, сели у костра, было совсем темно. День (короткий обрывок нормального дня!) давно закончился, и на забытый богом клочок земли снова упала тьма.

Завтра наступит пятый день, и он окажется еще короче. А потом ночь и день сольются, и… И что будет? Тамара не знала.

– У нас нет никакой еды, – сказал Александр. – Вы заметили, лес вокруг пуст: где ягоды, грибы, хоть что-то, что можно собрать и съесть? И тишина стоит – ни птиц, ни насекомых, ни разных зверушек. Даже мошкары и комаров нет.

– Если бы потенциальная дичь и имелась, нам нечем ее подстрелить. Не с ножом же за зайцами гоняться. И рыбачить нечем, даже если в реке водится рыба, – заметил Адам. – Может, силки соорудить? – Он обвел товарищей тоскливым взглядом. – Никто не умеет?

Все промолчали.

– Наши предки ели мох, траву, кору, – продолжал Адам, – как думаете…

– Что, если мы уже умерли? – перебила Нина. – Никто ведь не знает, как это бывает, понимает человек, что не живет, или нет. Возможно, с нами что-то произошло на реке, и все мы погибли.

Адам сердито глянул на нее.

– Если мы умерли, то что это за место? Ад? Перевалочный пункт, где бог решает, куда нас дальше отправить?

– Чистилище, – сказала Нина.

– Что скажете, Тамара? – В голосе Софии звучала насмешка. – Вы у нас главный специалист по мистике и потустороннему. Может такое быть?

Тамара протянула ладони к огню. Замерзла, вроде бы даже простудилась: нос заложило, в горле першило. Отвечать Софии она не собиралась, девица вызывала у нее отвращение. Но ведь и Нина тоже спрашивала, а вот Нина Тамаре нравилась. Ей даже хотелось, чтобы у нее была дочь, похожая на эту молодую женщину.

– Не знаю, но собираюсь выяснить, – твердо ответила она.

Это была правда.

Решение Тамара приняла днем, возвратившись из леса. Трагическая смерть, свидетельницей которой она стала, заморозила ее сердце: было настолько жутко, что не хотелось ничего видеть и слышать, ни с кем не хотелось говорить. Укрыться бы в потайном уголочке собственной души, не пускать туда никого, и тогда злой рок, который правит здесь бал, быть может, обойдет стороной.

Нина вела Тамару под руку, как старуху, она еле переставляла ноги. Впереди шли София и Эдвард, а Адаму и Александру предстояло разобраться с телом покойного Марка. Нина, которую и саму колотило от нервного напряжения, стремилась утешить Тамару, и ее сердечность, самоотверженная готовность помогать другим подействовали отрезвляюще.

Нельзя сдаваться, негоже становиться обузой для этой милой женщины, которая еще и о Елене вынуждена заботиться! Тамара выпрямилась, расправила плечи и остаток пути до поляны прошла с прямой спиной, исполненная решимости предпринять хоть что-то, что могло бы их спасти.

Приблизившись к кострищу, они увидели, что Елена проснулась. Она сидела, поджав под себя ноги, и сосредоточенно скреблась, как псина, которую замучили блохи. Это было жалкое и вместе с тем омерзительное зрелище. Тамара понимала: Елена не виновата в своем внезапном недомогании, но не могла отделаться от мысли, что эта женщина всегда была нечистоплотной, назойливой и даже (чего уж там!) грязной, а теперь внутренние паразиты выползли наружу, кусают Елену, грызут, разъедают кожу.

Тамаре было стыдно за свои мысли, и она сказала Нине, что займется костром, пока та заботится о подруге. Когда-то Тамара жила в сельском доме, растапливала печь, так что быстро вспомнила забытые навыки и приноровилась разжигать огонь.

Она делала все, что нужно, двигаясь уверенно и расторопно, украдкой глядя то на Нину и Елену, то на Эдварда и Софию. Они сидели на своих местах, которые обычно занимали возле костра, и не делали попытки помочь ни Тамаре, ни Нине. Что ж, мальчик – аутист, у них с эмоциональной сферой проблемы, а София – стерва, Нина правильно сказала. Холодная, расчетливая, наглая. Неужели Марк не видел, на ком собирается жениться?