– Доза небольшая, может и не убила бы, но неприятностей бы доставила. Смотря сколько съесть, опять же. Если не знать, недельку так попитаться, то вскоре можно планировать встречу со Всевышним, или кто там есть, на той стороне.

Я ахнула, прикрыв рот рукой.

– Ну я ж не какая-нибудь немощная старушка, меня не так просто завалить. Пытались раньше, было дело. Но чтоб в моем же доме моим же борщом...

Она развела руками и покачала головой.

Я боялась спросить, что случилось потом с тем, кто травил. И, кстати, кто?

Маргарита замолчала, налила вина, стала цедить маленькими глотками.

– Марина арестована, - наконец, сказала она, глядя на пламя в камине.

У меня сердце бухнуло в ушах. Горло пересохло, хотела спросить, и не могла.

– Твой нет пока, - не глядя на меня, ответила она.

Я кивнула, а в голове стучало: «Пока... Пока... Пока...».

Я взяла бокал и налила себе вина. Выпила большими глотками. Маргарита покосилась на меня, но ничего не сказала. Вино было, на мой взгляд, достаточно терпким, но у меня слишком мало опыта в дегустации вин, чтобы судить. В целом, послевкусие мне понравилось, а главное, по рукам и ногам разлилось тепло, и немного отпустило какую-то натянутую струну внутри.

– Расскажешь подробнее?
– уже веселее и бойче спросила я, и налила еще. Но этот бокал уже принялась цедить, как и Марго.
– Из-за тебя?

– Пф!
– фыркнула она.
– Стану я еще свое имя марать! Там и без меня грешков хватало, просто не было задачи такой во всем этом разбираться. Ну, я нашла возможность обратить пристальное (она подняла указательный палец) внимание кого надо. И так кучно пошло, даже помогать не пришлось. Как саночки толкнула.

– Понимаешь, - она встала и подошла к столу, подлила себе еще.
– На каждого человека всегда можно найти что-то. А если не найти, то создать. Это ведь не так уж сложно, было бы желание. Меня удивляет другое...

Она села за стол рядом со мной и, опершись на локти, приблизилась ко мне.

– Вот скажи, откуда у человека такая наглость и уверенность в том, что все получится?

– Это ты про что?
– наивно поинтересовалась я.

Вино заиграло во мне весьма своеобразно, я вроде как была в себе, но это была какая-то другая я, более раскованная и смелая.

– Ну молодуха, наша, все ведь поставила на карту. У нее только один шанс был завалить меня. Но надо было же убедить приближенных ко мне людей сыграть на ее стороне. Неужели я так мало стою, что они меня так дешево продали? И кому?
– она презрительно скривилась.
– Ничего ведь в ней нет. Чем она их взяла?

– Кого их?
– не поняла я. Глаза предательски принялись косить.

Марго махнула рукой, отвернулась к окну. Я поняла, что ей не хочется вдаваться в подробности.

– Ты не права, - взяв вилку и подцепив какое-то тонкое красивое мясо, начала я.
– Дело не в ней, а в них. Они, очевидно, продали бы и любому другому. Не обязательно ей. Задай вопрос, зачем это им?

Марго внимательно слушала.

– Вот ты сказала, - я умудрялась и жевать, и говорить.
– Что на любого можно найти что-то. И у каждого есть уязвимость. И у меня, и у тебя. Я вот думала, дура, что никому нахрен не сдалась. А оказывается, у меня есть нечто, сильно нужное многим. У меня!
– я засмеялась.
– У серой мыши, бухгалтерши, бюджетницы, сорокалетней одинокой бабы! У меня даже из мебели только диван и был свой!

Смех разбирал меня все больше.

– А оказывается, очередь может выстроиться из желающих и от меня оторвать кусочек, - я неэстестетично хрюкнула.
– И первый в очереди мой бывший муж! Который забрал все, что не приколочено! И даже приколоченное вырвал и забрал! И понес к своей Марине. А она обрадовалась, наверное. Какой хороший унитаз, почти не пользованный! Который забыл и бросил, ладно, фиг с ним, со мной, но дочь! Дочку! Которая ждала его, на каждый Новый Год писала письма Деду Морозу с просьбой, чтобы папа пришел, пусть даже без подарка.

Смех кончился внезапно.

– И что?
– я взяла вилку, как сигарету, и сделала вид, что курю.- Удавиться? Да хрен им по всей морде!
– тут уже откуда-то взялась ярость.
– Мне пофиг, понимаешь? Пофиг! Плевать! Это их жизнь - со старыми унитазами, тертыми тещиными коврами, тупыми советскими сковородками и тарелками! Их грех! Их ноша, сворованная, дешевая, глупая ноша. Они как голодные гиены. Не только у меня! Везде, где только появлялись, гадили, гадили, гадили. Такая у них судьба. Нагадили мне, нагадили тебе. Еще кому-то, наверняка. Они забрали все старое дерьмо, - я собрала руки в большую горсть и театрально скинула, - и стали от этого счастливыми? Не-ет!
– я помахала вилкой.
– А я! Я стала! Я все эти годы, как выясняется, была счастлива без него! Без всех этих вилок и ложек!
– и бросила вилку на стол.

Марго подбежала ко мне и обняла. И заплакала, натурально, на моем плече. Как будто повернули выключатель, и из брони вырвалась птичка. Я принялась ее утешать, как маленькую.

– Ну-ну, ну что ты, моя хорошая! Моя красивая, сильная девочка! Да все они мизинца твоего не заслуживают! Подумаешь, беда какая! Да ты у нас сто тысяч мильонов стоишь! Веришь?

Она покивала, как ребенок, подняла заплаканное лицо и виновато улыбнулась.

– Спасибо тебе.- хлюпая носом, сказала она.
– Спасибо, что ты есть.