– Саша! Сашенька!
– просипела, боясь пошевелиться.

– Заткнись!
– сквозь зубы процедил он и потащил меня на кухню. Точнее, поволок, как свинью на убой. Я спотыкалась, едва не падала, в боку больно кололо, по коже текла кровь, горячая и липкая.

– Саша, не надо, прошу тебя!

И снова глупая надежда, что отпустит, что все не взаправду, все мне снится.

Удар. И боль, будто нож вошел мне под ребра.

«Вот и все» - пришла мысль.
– «Вот и отжилась».

И подумала про дочку. Как же жаль, что не увижу ее больше! Вспомнила ее маленькой, светлую улыбку, первые слова, шаги, ее теплые объятия нежными детскими руками, поцелуи... Как я соскучилась, оказывается! Как люблю ее! Больше всего на свете. Как же жаль, что она похоронит меня так рано, и будет пробиваться дальше в жизни одна...

На кухне, прямо у входа, слева, скрючившись, опустив низко голову, сидела Маша. Я застонала. Дернулась к ней, но была брошена грудью на стол. На диванчике у стены лежала Лупита. Слава богу, живая, но связанная. Рот заклеен скотчем. Слезы льются из глаз, сопли текут, она задыхается! Я дернулась к ней и получила удар по ребрам кулаком.

– Ох!
– меня согнуло пополам. В глазах потемнело, дыхание перехватило, и, кажется, я потеряла сознание. Не знаю, отключилась ли, но вдруг почувствовала новый удар. Он пришелся по руке, Санек пнул со всей силой, рука хрустнула и повисла бессильно, а боль разлилась такая, что я застонала во все горло. И тут же получила по голове. Звон в ушах раздался такой, что все остальные звуки перестали существовать. На губах стало солоно.

Я упала, свернувшись в комок, поджала ноги к животу, а здоровой рукой прикрыла голову.

– Сука!
– прошипел муж.
– Все из-за тебя, тварь! Как же ты затрахала, мразь! Куда не сунешься - всюду ты! Как ты вышла на Пуховскую?

– На кого?
– тупо спросила я, и поняла: «Пуховиня»! Маргарита Пуховская.

– Я видел ее здесь! Видел вчера! А сегодня ты уехала с ними! А Марину...
– он не договорил, но я и так знала, что случилось.

– Я еще думал, как ты узнала про нас?!

– Про вас?
– мысленно удивилась я.

– А тут прихожу к твоей любимой подруженьке и застаю ее в разговоре с этой обезьяной! В разговоре о нас! О том, как она развела мою Мариночку на все ее секреты! Сука!
– снова выругался он и пнул Машу. Она не дрогнула. Я заплакала. Неужели он убил ее?

– Как я не просчитал вас раньше, долбанные шалавы? Откуда вы узнали Маринкин телефон? Как вы влезли к ней в доверие? Она же такая умная всегда была, всегда все было по ее задумке, и в этот раз все было - не подкопаешься!

Лупита тяжело и прерывисто дышала. Я потихоньку поползла к ней.

– Теперь то ты мне все отдашь, тварь. Больше миндальничать с тобой не буду. Подпишешь расписку, что взяла у меня в долг под залог квартиры. И позвонишь Пуховской, потребуешь чтобы мою жену отпустили и сняли все обвинения.

Я заржала. Перевернулась, села, поддерживая больную руку здоровой и хохотала во все горло.

– Обнулась, что ли?
– неуверенно спросил он.

– Ты тупой!
– не переставая ржать, просипела я.
– Дебил! Идиот!

Он подошел и снова пнул меня, попав по бедру, но я смеялась еще громче, до слез.

– Во-первых, ты сломал мне правую руку, и я уже ничего не напишу!
– не переставая смеяться, сказала я.
– А во-вторых, у меня нет ее телефона! Я ей не интересна, тупой ты ублюдок! Она все знала без меня, и про тебя тоже! Тебя ищут, и найдут, и жить тебе осталось пару часов, гондон ты штопаный.

– Сначала я тебя грохну, проклятая шлюха.

Не знаю, что на меня нашло, но я продолжала ржать.

– Да бей, тварина, бей! Думаешь, напугал? Чего мне терять-то? Работы ты меня лишил, дочка далеко, не дотянешься, ни денег, ни планов никаких нет. Зато умру счастливая! Подожду тебя там, и вдоволь отплачу за все! Что, думаешь, тут все и закончится? Как бы не так! Гнить твоей гнилой душонке в аду, и поверь мне, если тебя не убьют, то ты мне позавидуешь!

Я закашлялась, смех прошел, навалилась слабость.

Он неожиданно обмяк, сел и будто сложился пополам.

– Все ведь так хорошо шло...
– глухо проговорил он.
– Мы все рассчитали. Это была наша лебединая песня. Всего несколько дней, и нас бы уже не нашли... Где мы просчитались?

Он закрыл лицо руками и сидел, раскачиваясь.

Я потихоньку продвигалась к Лупите, попутно приглядывая какой-нибудь нож.

– Отпустил бы ты хоть девочку, - вкрадчиво проговорила, тяжело дыша. Пыталась говорить мягко, как с сумасшедшим.- Ее отец очень влиятельный человек, он за дочку с тебя кожу снимет.

Санек поднял голову, его глаза сверкнули.

– Спасибо за информацию.

Встал, отбросил меня к стене, я взвыла от боли. Подошел к Лупите, сорвал с нее скотч, она судорожно влохнула, закашлялась.