Сейчас у меня чёткое ощущение, что я барахтаюсь в холодных морских водах. И шансы выбраться отсюда живой — нулевые.

Отчаянная решимость наполняет мою грудь. Я буду бороться. Я не вернусь в свою прошлую жизнь.

Стиснув зубы, говорю тихо, но отчётливо:

— Нет.

Мурат удивлённо смотрит на меня.

Повторяю чуть громче, впиваясь ногтями в собственную ладонь:

— Я сказала — нет. Я никуда с тобой не поеду.

Выражение лица мужа меняется на глазах. Он натужно краснеет, жилы на шее напрягаются. Схватив меня за руку чуть выше локтя, привлекает к себе. Капельки его слюны попадают на моё лицо, когда он цедит сквозь плотно сомкнутые челюсти:

— А тебя никто и не спрашивает. Видит бог, я стараюсь быть милым. Но моему терпению есть предел. И он близок. Не хочешь по-хорошему, значит… будет по-плохому.

Его пальцы больно стискивают моё плечо, оставляя на нём отчётливые вмятины. Задираю подборок выше.

— Нет.

— Ах ты, дрянь…

Вторую руку заносит мне за голову. Цепляет ладонью воздух. От некогда пышной гривы моих волос остался лишь фантом. Хватает за основание шеи. Безуспешно пытаюсь вырваться.

Со стороны может показаться, что мужчина обнимает любимую женщину. И сейчас случится поцелуй. Но я-то знаю, он делает это для того, чтобы подавить и подчинить меня.

Бешено изворачиваясь в его руках, срываюсь на визг:

— Отпусти меня. Мне больно. Мурат!..

— Хватит! — громкий голос Захара звучит сейчас ангельской музыкой.

Мурат от неожиданности отпускает мою шею.

Захар

С-сука!..

Сука, сука, сука.

Вся эта ситуация окончательно перестаёт быть забавной. Какого хрена?

Учебное пособие на тему «Возбудим и не дадим». И Мамаева — его автор.

Похоже, она совершенно не разбирается в своих желаниях. Иначе как объяснить посылаемые ей сигналы? Она ведь хочет меня. К гадалке не ходи. Но говорит и делает совершенно противоположное.

Сука!

В который уже раз зарекаюсь завязать с ней и этой странной историей.

Закрываю глаза и представляю себя сидящим на берегу полноводной реки. Слушаю ровный шум текущей воды, изредка прерываемый всплесками. Реке всё нипочём. Она бурлит и неуклонно движется вперёд, огибая все возможные препятствия на своём пути. Снег ли вокруг, или дождь. Ночь или день. Несмотря ни на что, река продолжает своё движение. Представляю себя течением. Я — река…

Дышу глубоко и ровно. Вздох на четыре счёта, выдох на шесть. Вздох — выдох. Вздох — выдох. Я — река…

Получается. Открываю глаза. Упираюсь взглядом в окно напротив. Из-за тонировки непонятно, что происходит снаружи. Ясно одно — там глухая ночь.

Выхожу из кабинки спустя ещё несколько минут. Оглядываюсь в поисках рубашки. Вот же она. Зацепилась за сушилку для рук.

Пару раз застирываю пятно в раковине уборной. Критически осмотрев результат своих усилий, решаю: сойдёт. Слегка просушиваю, затем начинаю методично застёгивать пуговицы. Уже собираюсь вернуться в зал, как вспоминаю о своём мобильном.

Чёрт. Где же он? Память услужливо подкидывает мне картинки. Вот я кладу свой гаджет на раковину, прежде чем раздеться. Вот — снимаю рубашку. Больше я телефон не трогал и не перекладывал. Он должен быть где-то здесь.

Блть. В уборную никто не входил. Я бы услышал.

Неожиданная догадка заставляет забиться моё сердце чаще.

Мамаева? Мамаева, твою мать!

Принятое не так давно решение «завязать» летит в тартарары. Я сейчас же еду к Мамаевой, чтобы забрать принадлежащую мне вещь.

Размашистым шагом преодолеваю коридор. В зале по-прежнему шумно. За нашим столиком только Паша, сидит почти что в обнимку с бухгалтером Людой. Говорят на языке пьяных, непонятном обычным людям. И когда он успел так накидаться?

Марго — нигде нет. Сбивчиво прошу Павлика одолжить мне мобильный. Вызываю такси на адрес Мамаевой. Место, где она живёт, я представляю себе лишь в общих чертах. Ну, ничего, разберусь как-нибудь.

По закону вероятности, мне должно хоть в чём-то повезти сегодня. И пожалуйста. Выйдя из такси, сразу же цепляю взглядом тоненькую фигурку Мамаевой в свете придомового фонаря.

Она не одна. Какой-то мужик обнимает её плечи. Они что… Возмущение захлёстывает меня. Не прошло и часа, как она кончала от моей руки. Что за…

Подойдя ближе, понимаю, что рядом с Мамаевой стоит Мурат. И он вовсе не обнимает её.

Альбина пытается вырваться, в её голосе явно слышны истерические нотки. Сам Мамаев что-то говорит ей на повышенных тонах. Выглядит всё это не как флирт или нежности. Скорее как… насилие. Он что… принуждает её к чему-то?

Остановить это. Остановить любым способом. Крик Альбины, как нож по стеклу, скребёт мои нервы.