«Ну и хрен ли вы на меня пялитесь, две дуры? – про себя полюбопытствовал Сапог, глядя на Машу и Виолу, которые, казалось, готовы были на месте растерзать и с потрохами сожрать несчастного помощника сисадмина. – Вот нет чтобы подбодрить как-то человека в тяжелой ситуации. Да хотя бы просто не заострять внимание. И так ведь понятно, что мне сейчас и без их "поддержки" хреново. Но нет – надо еще больше затопить и окончательно добить своего же коллегу. И ладно бы только со мной такое было, но так ведь каждый друг другу глотку готов перегрызть! Какие у нас люди одинаковые все – злобные и мелочные!»

Взяв себя – тряпку – в руки, а в руки – тряпку, добрый и гигантичный усмехнулся, победоносно отвел надменный взгляд от морально поверженных им противниц и с запалом юнги на корабельной палубе продолжил надраивать и так уже блиставший чистотой стол.

Verum est, quod pro salute fit mendacium.

Вот все же ведь работаем на одном предприятии. Объединены одной и той же общей целью. Ну, по крайней мере, в теории (в утопическом идеале) должны быть. Так или иначе, все без исключения сотрудники призваны в рамках своей компетенции, своих должностных обязанностей, своей трудовой функции делать все от них зависящее для развития бизнеса, для принесения ему экономической выгоды в тех или иных видах и формах. Таким образом, делая логический вывод, членам коллектива всякого коммерческого учреждения надлежит функционировать как нераздельный взаимодополняющий механизм, от которого требуется максимально слаженная работа, направленная на достижение одного и того же результата.

Так почему же на нашем заводе все стремятся к ровно противоположному? Почему каждый жаждет не помочь ближнему, не прийти на выручку коллеге в трудную минуту, а наоборот – любым способом ему подгадить, подставить его и очернить, добить лежачего? Почему каждый отдел видит своей целью не совместное с другими отделами плодотворное, мирное и дружное рабочее взаимодействие на общее благо, а, напротив, упивается вечными междоусобицами и мелкими распрями с «конкурирующими фирмами», ведя ожесточенную подковерную борьбу со своими же сослуживцами, постоянно вставляя друг другу палки в колеса и преследуя при этом исключительно свои корыстные цели? Неужели виной тому…

– Большое спасибо за техническое сопровождение. Более не смеем вас задерживать, – с иронией произнес директор освобождавшую Энвидия от обременительной повинности долгожданную фразу, бесстыдно вырвав мудреца из омута бессмысленного мыслеблудия.

– И за юмористическое тоже, – сухо добавила Виолетта Викторовна.

Рандомэксовский менеджмент отозвался сдержанными ехидными смешками.

– Ну ладно, – в ответ заулыбался крестный отец «РандомЭкса», – это, я надеюсь, вам, Виолетта Викторовна, еще вместе предстоит обсудить в рамках отдельного серьезного разговора с привлечением непосредственного руководителя нашего… э-эм… технического специалиста… И с применением к молодому человеку всех необходимых мер воздействия.

– Непременно, Денис Марсович… Уж в этом можете не сомневаться, – испепеляя провинившегося взглядом, выдала боссу свою гарантию Виолетта Викторовна, решительно настроенная покарать накосячившего на важнейших переговорах помощника сисадмина.

Так и не успев дать ответ на собственные риторические вопросы, великий мыслитель ошарашенно взглянул на отполированный его усердными стараниями экран монитора и с искренним удивлением обнаружил, что до смерти осточертевшие ему переговоры наконец завершились, – непризнанный философ был так поглощен написанием очередного своего мысленного трактата, что даже не заметил, как его вынужденное мучение подошло к концу. Немало обрадовавшись данному обстоятельству, Сапог, официально получивший зеленый свет на начало реализации преступного плана, моментом опомнился и, точно открыв у себя второе дыхание, возбужденно вскочил с кресла, трансформировавшись из пессимистичного философа наподобие Шопенгауэра в жизнерадостного проказника наподобие Тома Сойера.

– Служу России, – тихо пробухтел под нос Сапожников, выключая оборудование.

– Ну а нам с вами, коллеги, еще очень много что предстоит обсудить, так что никого пока не отпускаю, – обратился гендир ко всем присутствующим и возобновил совещание.

Энвидий встал из-за стола и направил стопы в сторону выхода из переговорной. Его уже ни капли не волновали ни провожавшие его осуждающие взоры Виолетты и Маши, ни судьба его месячной премии, ни тем более судьба «РандомЭкса», и так переживавшего не лучшие свои времена, а теперь и вовсе поставленного в безвыходное зависимое положение необдуманным решением малограмотного авторитарного гендиректора. Все, о чем он имел думы в тот момент, целиком и полностью располагалось за тяжелой металлической дверью на другом конце длиннющего коридора, куда сейчас же и поспешил отправиться наш герой.

Удалившись из комнаты, техспец сперва-наперво добрым словцом попомнил своего «аудиоподставщика» и вдруг смекнул, что он, вовремя купировав нескончаемый словесный понос Рязанова, так и не удосужился дослушать до конца то самое голосовое сообщение. С полным осознанием того, что что-либо полезное или важное услышать там по определению было невозможно, Эн, разбираемый лишь любопытством насчет дальнейших слов Родиона, которые ему удалось предотвратить от публичного воспроизведения на переговорах, снова включил фатальное голосовое и, запустив его с нужного фрагмента, поднес смартфон к уху: «Йеп, прост так там для мебели жопу просиживаешь в тиме старых пердунов… Какой ваще толк там от тебя? Там насток все тупые у вас, что без тебя кнопку не могут пресснуть, йеп? Давай, короч, стопай эту беспонтовую кринжатину пенсионерскую, и гоу уже стилить кэш». Полностью выслушав запись, Энвидий понял, что в случае его промедления все могло быть гораздо хуже, и даже немного обрадовался тому, что все вышло не так уж плохо, как могло.