– Так, вижу тебя. Снижайся только когда будешь уже непосредственно над крышей, чтобы на подлете не заметил никто, – с земли скомандовал Эн.

– Принял, шеф. Понятное дело, не дурак. Выполняю, йеп.

– Трубку только не клади пока. Щас все сделаем сначала, привяжем. Мало ли что.

– Лан-лан-лан… Голова, ты ток это, йеп… не кипишуй.

Мгновение спустя беспилотник уже висел над крышей «РандомЭкса». Опустившись на уровень головы Сапожникова, БПЛА под управлением опытного КВС неподвижно завис в воздухе. Энвидий поднял пакет и крепко привязал его к шасси летательного аппарата. Под тяжестью ноши квадрокоптер ощутимо просел вниз, но героически выдержал возложенное на него жестоким эксплуататором тяжкое «железное» бремя и остался на воздушном плаву.

– Все, привязал. Можешь взлетать. Точно в таком же порядке: сначала максимально поднимаешься вверх и уже только потом начинаешь лететь в сторону, – выдал командиру воздушного судна план полета диспетчер (как делают, надо полагать, только в Австралии).

– Ну я ща поднимаюсь, отлетаю, йеп, а потом юзаю «полет домой», – подтвердил получение инструкций Родион, пояснив, что он намерен возвращать пепелац в точку взлета в автоматическом режиме с использованием заводской, встроенной в устройство функции.

– Все тогда, давай. Отзвонись, как долетишь и разгрузишь.

– Йе-е-еп, само собой, дура. Давай, иди воркай, заводчанин.

Сапог завершил вызов и умиротворенно улыбнулся, радуясь своей воровской удали. «Ну хоть где-то мне должно было повезти, правильно? Учитывая эти ужасные выходные», – справедливо поразмыслил неудачник, наконец-то прервавший череду фиаско. Какое-то время еще понаблюдав за лениво уплывавшим в даль дроном, он с чувством выполненного долга покинул крышу. Как ни странно, но, вопреки собственным ожиданиям, в душе его не было ни единого даже намека на хотя бы маломальские угрызения совести от содеянного.

Спустившись в коридор пятого этажа, Энвидий издали увидел в другом конце холла толпившихся у двери конференц-зала обманутых им коллег, которые стояли к нему спиной и не имели возможности его заметить. Еще не осознавшие обмана жертвы злого розыгрыша, отосланные им на выдуманный референдум по вопросу выпуска заводом новой продукции, видно, никак не могли решить, кто из них первым постучится и откроет дверь в помещение, извинившись при этом за опоздание на всеобщее голосование, сродни опоздавшим на урок школьникам. На цыпочках подкравшись к главной лестнице, Сапожников стал свидетелем того, как подколовший его работник отдела сбыта, похоже оказавшийся самым смелым из всех курильщиков, в конечном итоге переборол себя и, застенчиво постучавшись, трусливо приоткрыл дверь. Краем уха Сапог издалека расслышал его дрожащий неуверенный голос:

– Денис Марсович, извините нас, пожалуйста. Задержались по срочным делам. Мы по поводу производства военных экскаваторов – мы не возражаем. Наоборот, только за.

Загоревшись желанием подслушать завязавшийся комический разговор и узнать его развязку, приколист спрятался за углом так, чтобы подставленные им сослуживцы не могли его видеть, но чтобы он сам вместе с тем мог слышать слабо доносившийся до него диалог.

– Прошу прощения? – отказываясь что-либо понимать, запросил у подчиненного разъяснений директор, неописуемо поразившийся такому безмерно странному поведению.

– Ну, как… Ну, мы это… проголосовать пришли тоже… – объяснился служащий.

– Проголосовать? – вновь изумился босс. – Стоп, стоп, стоп. Ничего не понимаю. А с чего вы вообще, собственно, взяли, что кого-то интересует ваше мнение в этом вопросе?

– Э-э-э… – растерялся введенный в заблуждение менеджер низшего звена, – нам помощник системного администратора сказал, что вроде как всех подряд опрашивают. Что, мол, только у нас одних вот осталось мнение собрать, и что нас все разыскивают поэтому…

– А-а-а, так вот оно что… – незамедлительно обо всем догадался рандомэксовский Дон Корлеоне. – То есть мало того, что он нам тут цирк чуть не устроил из, наверно, самых ответственных за всю историю завода переговоров, так он еще и дальше захотел помешать нам совещание вести. Виолетта Викторовна, с этим надо что-то делать. Это уже ни в какие ворота, – посетовал гендиректор на творившийся с подачи Энвидия беспредел, после чего опять обратился к курильщикам: – А вы, друзья, можете быть свободны… Вас разыграли.

Сообразив, что восвояси отпущенный рандомэксовским цезарем и разочарованный несостоявшимся плебисцитом плебс сейчас огорченно побредет от патрициев в его сторону, виновник плебейского разочарования поторопился скрыться от неотвратимо настигшей бы его руки беспощадного народного правосудия. Последнее, что Сапожников расслышал, уже спускаясь по лестнице, было второе за день обещание Виолетты наказать распустившегося специалиста. Ужаснувшись безрадостной перспективе на ближайшие полгода остаться без месячной премии или вовсе с позором быть уволенным по статье, не влезавший ни в какие ворота сорванец, несмотря ни на что, не смог удержаться от того, чтобы не засмеяться над одураченными им наивными работягами. И хоть он хорошо понимал, что явно переборщил с вышедшим из-под контроля розыгрышем, чувство вины его душу опять-таки не посещало.