– Все течет… все меняется… и это пройдет…

Повторяю как мантру, но, заглянув в зеркало, вижу только изломанную себя с потухшими, воспаленными от слез и воды глазами, с синяками под глазами, какую-то изможденную, осунувшуюся девушку…

Так странно. Еще недавно мои глаза сияли, а лицо было свежим, сейчас же…

Я лишь оболочка, бледная копия себя прежней…

– И это пройдет, – говорю своему отражению и улыбаюсь.

Получается не очень хорошо, но…

Выхожу из ванной. Каролина сидит на своей кровати. На столе фрукты, сладости, чайник с моим любимым травяным чаем.

Отворачиваюсь от сестры, иду мимо и укладываюсь на свою кровать. Накрываюсь одеялом.

Я хочу просто уснуть. Уснуть и проснуться в другой реальности, а лучше просто очнуться от кошмара и найти себя в своей кровати, в своей комнате, улыбнуться и произнести:

– Приснится же такое…

Даже по какому-то наитию щипаю себя за руку, чтобы проснуться, вызволить себя из психологического триллера, в который меня окунуло с головой… но… ничего не получается.

Спальня не исчезает, а я не переношусь домой…

Не знаю, сколько лежу с прикрытыми глазами, на грани сна и яви, но вдруг ощущаю прикосновение к своему плечу…

Вздрагиваю. Поворачиваю голову и сестру вижу.

– У нас мало времени, Мелина, я все понимаю. Я чувствую, как тебе больно.

Кара вздыхает и садится рядом со мной. Берет меня за руку.

– Мел… мне тоже тяжело… все те дни, что тебя не было, я пластом лежала на кровати. Была раздавлена…

– Ты сама заварила всю эту кашу, – выговариваю тихо, в глаза сестры смотрю. Полные слез.

– Знаю… и нам всем теперь расплачиваться…

Всхлипывает, и слезы капельками текут по щекам, а я присматриваюсь к сестре. Вижу, что у нее глаза воспаленные, как если бы действительно все время плакала.

– Я совершила ошибку, но… мы уже в этом поезде, и он едет с огромной скоростью, не выпрыгнуть, Мел.

Прикрываю веки. В словах сестры есть зерно правды. Теперь я тоже виновата перед Аязом. Я обманщица. Как бы там ни было. Какие бы цели я ни преследовала, но я… я совершила страшное преступление.

И перед глазами лицо Аяза. Жесткие черты. Резкие. Его проницательные золотистые глаза и слова… слова… что он никогда не пощадил бы…

История про цветок слишком сильно отпечаталась в сознании.

Слишком…

– Шейх Аяз аль-Макадум – очень могущественный человек. Его слово – закон. Никто не знал, что выбор правителя падет на меня…

Вновь слезы текут по щекам сестры, и я чувствую, что и ей больно, и ей плохо…

Я ощущаю это на каком-то подсознательном, интуитивном уровне.

– Никто из нас не смог бы отказать могущественному семейству правящих… и…

Каролина жмурится, по лицу словно судорога идет.

– У каждой из нас, Мелина, должна была быть иная судьба. У тебя своя, у меня своя… я не знаю, как так получилось, что небеса сыграли с нами в такую жестокую игру, и теперь… теперь половина пути пройдена…

По мере того как сестра говорит, на ее лице появляется решимость, она смотрит своими внимательными глазами, а меня другой вопрос мучает, другой вопрос в сердце горит огнем и все же срывается с моих губ:

– Ты любишь его?

Сама не ожидаю, что спрашиваю, а Каролина вздрагивает, секунду молчит и лишь затем отвечает вопросом на вопрос как-то заторможенно:

– Кого?

Хороший вопрос, который вызывает горькую ухмылку на моих губах:

– Того, кто взял твой первый раз… того, из-за кого вся наша семья может быть стерта с лица земли…

Мне кажется, или из-за моих слов Каролина испытывает самую настоящую боль. Вздрагивает и закрывается. Все эмоции скрывает холодная маска презрения.

– Не будем об этом, Мелина. Ты и так погрязла в моих проблемах с головой, не стоит и в это вляпываться…

Слова, которые говорит, и то, как именно их говорит, какие акценты ставит, уже наталкивает меня на мысль, что Каролина переживает.

– Я не хочу говорить об этом. Я совершила фатальную ошибку, но… тогда я даже и помыслить не могла, что шейх Макадум укажет на меня и захочет взять в жены. Ты понимаешь, что мы и близко не того сословия, которое могло претендовать на подобный союз? – вновь задает вопрос, и у меня на миг сердце сжимается.