Китти была на пятом месяце беременности, но требовалось присмотреться, чтобы это углядеть. Она одевалась так, чтобы скрывать живот. Она опасалась, что её уволят, если узнают о беременности, но начальница смены была из техников, знала, каково им приходится, и понимала, что Китти с мужем позарез нужны рабкреды.

Каждые пять шагов Китти делала паузу и отводила в сторону заслонку обзорного окошка, прорезанного на верхушке очередной трубы; оттуда в неё частенько летели плевки гнусной слизи, поэтому Китти наловчилась отскакивать подальше, чтобы слизь и разлагалка в неё не попадали. Опершись о поручень, она рассматривала слизевые плевки с безопасного расстояния и, если замечала что-то подозрительное, прочищала забившееся место специальной мешалкой, закреплённой под окошком. Затем возвращала заслонку на место и переходила к следующему стыку. Добравшись до фильтровальной установки, перебиралась на следующий уровень. Дойдя до стены, начинала всё сначала по кругу. И так целый день.

Она считала, что эта работа всяко лучше, чем в Говночистке у Мэри Бет. Рабочих мест в Колонии вообще было мало, потому что транспортное сообщение между Землёй и ПерСтом резко усохло, а сама Колония сильно пострадала от вандалов в ходе мятежей. Коммуникационные передатчики были повреждены, и обитатели Колонии ждали, пока с Земли доставят запчасти. Меж тем муж Китти и его коллеги делали, что могли, поддерживая в худо-бедно рабочем состоянии системы видеонаблюдения. Колония не позволит никому из своих жителей умереть с голоду, так сказали Админы; впрочем, кто не работает и не получает кредов, тот тоже ест — таким выдавали суточные пайки сквернейшего вкуса, которых, однако, постоянно не хватало. Админы ссылались на тяжкие переходные времена. Придётся-де затянуть ремни на несколько дырок. Но это скоро пройдёт.

В конце концов, мятеж удалось подавить. Эсбэшники Второго Альянса в зеркальных шлемах кишели повсюду. Прегер и Админский Совет забрали себе всю власть. Профсоюзы были распущены. Действовало военное положение.

Но акты саботажа почему-то продолжались. Неизвестные вандалы вмешивались в работу телесети — по звуковому каналу раздавался жуткий хохот, а по визуальному плыли искажённые картинки, смешанные со статическими помехами. Складские роботы заглючили и испортили запас воздушных фильтров. Морозилка в кладовых отключилась сама по себе, и её двадцать четыре часа не могли починить, что привело к порче почти всей провизии НЗ. А ведь от мародеров-техников вроде бы и следа не осталось...

А интересно, подумала она, что случится, если Новые Советы выиграют войну на Земле? Захватят ли они Колонию или просто собьют её с небес?

Её вдруг остро затошнило; кислая вонь из трубы словно сгустилась, жара стала ещё удушливей. Китти поневоле прервала обход и прислонилась к поручням мостика, отвернувшись от труб и отдыхая. Господи, как она хотела этого ребёнка, именно от Лестера. Прекрасного маленького мальчика, с кожей цвета карамели, как у папы; но сейчас ей пришлось об этом пожалеть — теперь факт беременности надо скрывать. Если это вскроется, её, несомненно, уволят и потащат в службу контроля рождаемости, чтобы определить, имела ли она вообще право беременеть. Лестер чёрный, а заправляет тут всем Второй Альянс, так что, вероятно, ей бы такого разрешения не дали. Нашли бы какой-то предлог отказать. Остаётся только скрывать беременность до того момента, когда ребёнок станет... свершившимся фактом. Но в такие моменты... её постоянно тошнило, она чувствовала себя погрузневшей и усталой...

Она увидела начальницу смены, миссис Чизуолд, в дальнем конце мостика у фильтровальной установки; та глядела на Китти с явной тревогой, явно подумывая, не отпустить ли ту с работы.

Китти улыбнулась и отлепилась от поручней, делая вид, что просто остановилась отдохнуть. Пошла дальше, принуждая себя заглядывать в бесконечную подземную реку слизи. Ум её блуждал, и в какой-то миг она обнаружила, что думает о брате, гадает, что с тем сталось в Европе. Дэнни. Бедный Дэнни. Он, наверное, уже мёртв.

Юго-Восточная Франция

Торренс думал: Нам, скорее всего, осталось жить в лучшем случае до заката.

Они с Клэр и Данко скорчились в мелком кратерообразном углублении на вершине глыбы размером с дом, ожидая, пока автокоптеры ВА зайдут на очередной круг. Резкий зимний солнечный свет бил в глаза, ветер колол и резал, как ножом, заставляя дрожать мелкой дрожью. У Торренса окоченели руки, сжимавшие дробовик. Клэр, сидя за ПЗРК, поплевала на ладони, чтобы согреть.

— Как они нас нашли? — вслух размышлял Данко, сканируя собиравшиеся на небе облака тёмными пронзительными глазами. Он произнёс и ещё что-то, но последние слова утонули в ружейном огне: группа Уиллоу снова отстреливалась от наземных отрядов ВА.

— Вероятно, по инфракрасному излучению, — сказал Торренс. — Тут отличные для этого условия. Помех совсем немного, другие источники тепла редки. Это неважно. — Он услышал в своём голосе подобие смирения и подумал: Как будто я уже мёртв.

— Нет, это важно, — сказала Клэр. — Тот же метод они могут применить и против остальных беглецов Сопротивления...

Торренс кивнул. Она права. Она всё время оказывалась права.

Он услышал, как со скрежетом катятся с кручи камушки, и оглянулся. Бонхэм с Саидом — палестинцем, чья раздробленная правая рука едва держалась в грубом лубке, — вытаскивали раненых из пещеры, используя спальные мешки как волокушу, под прикрытие очередного скопления валунов. У Бонхэма вид был такой, словно он уже помышляет сдаться, и это наверняка отвечало действительности. Саид выглядел истощённым, лицо его пожелтело, губы бессильно отвисали; морщась от боли, он тянул раненого партизана левой рукой.