Я потерялась, наблюдая за ним и чувствуя его, когда он переключился на другую грудь, обнимая меня за талию. Потребность во мне росла и росла, как непреодолимая грозовая туча, надвигающаяся с бушующего моря.

Когда он спустился вниз по моему животу, целуя, облизывая и покусывая, я полностью потеряла рассудок. Он миновал мой пупок и посмотрел вверх.

— Скажи мне остановиться.

В груди у меня все сжалось от предвкушения, дыхание участилось. Я покачала головой.

— Никогда.

Уставившись на меня с раскрасневшимися щеками и растрепанными волосами, он сказал со злобной настойчивостью:

— Черт.

Затем принц преклонил колени.

В том, как он обхватил мои бедра и широко развел их, не было ничего нежного, но я не хотела нежности. Его когти вонзились в мою кожу, пронзили мое сознание, посылая осколки боли сквозь меня в тот самый момент, когда его шершавый язык прошелся по всей длине.

Мир за моими веками взорвался, когда я кончила. Удовольствие и боль слились в ужасную грозу, которая обрушилась на меня, как будто я была воробьем, пойманным в ее несгибаемую волю.

Я трепетала, возвращаясь на землю и обнаруживая ухмыляющегося мне Сефера, еще более невыносимого, чем когда-либо.

— Уже? — Он выгнул бровь, обрамленную моими окровавленными бедрами, на которых виднелась дюжина крошечных царапин на моей коже. — Неужели одного прикосновения моего языка было достаточно, чтобы сломить упрямое маленькое чудовище?

Я пыталась сказать ему, чтобы он шел нахуй, но я еще не овладела своим телом.

— Давай посмотрим, сколько еще раз я смогу тебя сломать.

Он наклонился ко мне с еще одним долгим облизыванием, от которого я засияла. Его шероховатость пронзила меня, когда он обвел мой клитор и пробежался вдоль моей щели.

Это было больше, чем просто прикосновение. Оно проникло в меня, вытащило каждую сломанную, грязную деталь и выставило ее на всеобщее обозрение, когда я превратилась в бурлящую, корчащуюся массу, покрытую кровью, потом и грехом.

Он трахал меня своим языком, его длина шокировала, когда он проник в меня. Я кончила на него, вскрикнув, когда он поглотил мою сущность, и низкий рокот излился из него в меня, как отдаленный гром.

Не отстраняясь, он отпустил одно бедро и поднял два окровавленных пальца.

— Я тебя чертовски ненавижу, — сумела выдавить я между прерывистыми вдохами.

В каком-то смысле это было правдой. Но не так, как это было, когда я только приехала.

Я ненавидела его.

Я ненавидела то, что хотела его.

Меня бесило, что я не могла заставить себя сказать ему, чтобы он прекратил.

Меня бесило, что я даже не хотела пробовать.

И я возненавидела то, что, когда он потянулся за маслом, оно наполнило меня таким же предвкушением, как и трепетом, трепещущим внизу моего живота, как еще одна нарастающая кульминация.

— Что ты…?

Показался кончик его хвоста, и он обмазал его маслом.

— Куда ты это убираешь? — Мой голос перешел в хриплый шепот.

Наконец, он отстранился и встретился со мной взглядом. Его глаза сверкнули злым умыслом, когда он лизнул внутреннюю поверхность моего бедра, прорезая тонкие ручейки крови.

— Ты моя, Зита. — Снова это легкое мурлыканье его голоса при произнесении моего имени. У меня перехватило дыхание, когда его хвост скрылся из виду.

Вернув обе руки на место, он поднял мои ноги высоко и широко, полностью раздвинув меня. Его грудь вздымалась, когда он остановился и оценил зрелище, эта загадочная улыбка изогнула его губы.

— Такое изысканное создание, — пробормотал он так тихо, что я не была уверена, собирался ли он произнести это вслух.

Скользкое прикосновение скользнуло по ложбинке между моих ягодиц, заставляя мое сердце биться сильнее, быстрее в гонке, которую оно никогда не сможет выиграть. Пульсация отозвалась в каждой клеточке моего тела, настойчивое требование.

Он остановился у моей дырочки, обходя ее кругом.

— Ты моя, — повторил он и еще раз слизнул мою кровь, словно для иллюстрации. — Я буду трахать тебя так, как сочту нужным. Если только… — он поднял брови, и прикосновения к моей заднице прекратились, — ты не хочешь сказать мне остановиться?

Я едва могла глотать, так пересохло во рту. О речи не могло быть и речи. Я покачала головой.

— Хорошая девочка.

Его хвост скользнул внутрь меня, совсем чуть-чуть, но от этого моя спина выгнулась дугой, и с моих губ сорвался тихий стон. Он полностью отстранился, проник немного глубже, затем повторил процесс снова, все это время наблюдая за мной

Новый вид удовольствия развернулся во мне. Темнее. Глубже. Я не могла сказать, было ли это из-за того, что он прикасался ко мне в каком-то новом месте или из-за остроты его внимания, направленного на меня.