Таким образом, когда в шестнадцать лет – примерно тогда же, когда родился Экс, – Ксавьер решил совершить гендерный переход, они с Маском уже почти не общались. Жена Кимбала Кристиана получила сообщение: “Слушай, я трансгендер, и меня теперь зовут Дженна. Отцу не говори”. Дженна также написала Граймс и ее тоже попросила сохранить это в тайне. В конце концов Маск узнал новость от одного из своих охранников.

Проблемы трансгендерности вызывают у Маска замешательство, нередко на публике. Через несколько месяцев после того, как Ксавьер стал Дженной, но пока эта новость еще не стала достоянием общественности, Маск опубликовал в своем твиттере карикатуру, на которой солдат страдает от боли, с подписью: “Когда пишешь в профиле: он/его”. Под шквалом критики он удалил твит и попытался объясниться. “Я полностью поддерживаю трансгендерных людей, но эти местоимения – эстетический кошмар”. Впоследствии он все чаще высказывался по вопросам трансгендерности, а к 2023 году встал на сторону консерваторов, которые требовали запретить оказание медицинской поддержки детям, желающим совершить гендерный переход до восемнадцати лет.

Со старшими детьми

Кристиана настаивает, что Илон не имеет предрассудков в отношении гомосексуалов и трансгендерных людей. Она утверждает, что разлад с Дженной был вызван скорее ее радикальным марксизмом, чем ее гендерной идентичностью. Кристиана знает, о чем говорит. Она тоже не раз вступала в контры со своим отцом-миллиардером, а до того, как выйти замуж за Кимбала, состояла в браке с чернокожей рок-звездой Деборой Энн Дайер, известной под псевдонимом Skin. “Когда я еще была вместе со своей бывшей женой, Илон пытался убедить нас завести детей, – говорит она. – У него нет предубеждений относительно гомосексуальности, трансгендерности и расовой принадлежности”.

Маск отмечает, что разногласия с Дженной “существенно обострились, когда она вышла за рамки социализма и стала полноценной коммунисткой, которая считает всех богачей злодеями”. Отчасти он винит в этом “насаждение прогрессивной политкорректности” (по его собственному выражению), которое велось в лос-анджелесской частной школе Crossroads, где она училась. Когда дети Маска были маленькими, он отправил их в школу Ad Astra, которую сам основал для семьи и друзей. “Они ходили туда лет до четырнадцати, а затем я решил, что им нужно познакомиться с настоящей старшей школой, – поясняет Маск. – Но лучше бы я оставил их в Ad Astra до самого выпуска”.

Разлад с Дженной, утверждает он, причинил ему больше боли, чем любое другое событие с того момента, как в колыбели умер его первенец Невада. “Я не раз пытался навести мосты, – говорит он, – но она не хочет со мной общаться”.

Гнев Дженны обратил внимание Маска на негатив в адрес миллиардеров. Он никогда не видел ничего плохого в том, чтобы разбогатеть, создавая успешные компании и сберегая деньги, которые в них вкладывались. Но к 2020 году ему стало казаться, что купаться в роскоши и пускать деньги на личные нужды непродуктивно и недостойно.

До тех пор он жил на широкую ногу. Его основной резиденцией был не дом, а настоящий дворец, расположенный в лос-анджелесском районе Бель-Эйр. Он купил этот особняк площадью около полутора тысяч квадратных метров за 17 млн долларов в 2012 году. В нем было семь спален и отдельная комната для гостей, одиннадцать ванных, спортивный зал, теннисный корт, бассейн, двухэтажная библиотека, кинозал и сад. Его пятеро детей могли считать это место своим собственным замком. Они жили с Маском четыре дня в неделю и занимались дома теннисом, боевыми искусствами и другими вещами.

Когда на продажу был выставлен расположенный через дорогу дом актера Джина Уайлдера, Маск купил его, чтобы его сохранить. Затем он купил еще три дома по соседству и задумался о том, чтобы снести некоторые из них и построить дом своей мечты. Кроме того, он владел имением в средиземноморском стиле в Кремниевой долине: оно оценивалось в 32 млн долларов и включало 19 гектаров земли и 13 спален в доме.

В начале 2020 года Маск решил избавиться от всех домов. “Я продаю почти все свои владения, – написал он за три дня до рождения Экса. – У меня не будет собственного дома”. Он объяснил Джо Рогану, что подтолкнуло его к такому решению. “Я думаю, что собственность отягощает человека и становится вектором атаки, – сказал он. – В последние годы слово «миллиардер» стало ругательным, словно быть миллиардером – плохо. То и дело слышишь: «Эй, миллиардер, чего у тебя только нет». Что ж, теперь у меня нет ничего, и что вы на это скажете?”

Продав свои дома в Калифорнии, Маск перебрался в Техас, и вскоре за ним последовала и Граймс. Его основной резиденцией стал небольшой типовой дом в Бока-Чике, который он снимал у SpaceX. Много времени он проводил и в Остине, где останавливался у своего друга со времен PayPal Кена Хауэри, который был послом в Швеции, а затем решил сделать паузу в карьере и поездить по миру. Дом Хауэри площадью 750 квадратных метров стоял на озере, образованном рекой Колорадо, и входил в коттеджный поселок, где жили многие остинские миллиардеры. Он идеально подходил, чтобы собирать всех детей на каникулах, но затем в The Wall Street Journal написали, что Маск там живет. “Я перестал останавливаться у Кена, когда The Wall Street Journal слил в общий доступ эту информацию, – говорит Маск. – Люди все пытались заглянуть ко мне, и кто-то даже проник за ворота и пробрался в дом, когда меня там не было”.

Без особого энтузиазма он поискал себе подходящее жилье и нашел неподалеку дом достаточно просторный и, по его словам, “клевый, хоть попасть в журнал Architectural Digest ему и не светит”. Его продавали за семьдесят миллионов, а Маск предложил шестьдесят – столько, сколько получил с продажи домов в Калифорнии. Но к тому времени продавец, у которого на перегретом рынке недвижимости наметилась сделка с самым богатым человеком в мире, захотел больше, чем просил изначально. Маск отказался. Он решил, что будет либо останавливаться в остинской квартире своего друга, либо жить в доме, который Граймс снимала в уединенном тупике.