Мне приходилось маневрировать по кругу, постоянно меняя направление чтобы не оказаться лежащим на ковре. Иногда я проскакивал по центру, а иногда по длинной хорде.

Против резких и сильных ударов, мне без движения не выстоять. Единственное, на что я в том момент был способен, так это на отход. Подбородок был плотно прижат к левому плечу. Правой перчаткой прикрывал челюсть.

Иногда я выпускал левые джебы, но это был обманка, имитация активности.

Хоть это и не удары, а просто тычки, но и они мешали противнику сосредоточиться и отвлекали его. Рука все еще ватная.

В какой-то момент наша схватка кажется мне выступление в цирке, в котором я клоун, веселящий публику. Мои тычки у некоторых в зале вызвали тихие смешки.

В такие моменты нельзя обращать внимание на зрителей. Они, поганцы, орут и свистят, как ненормальные. Мол, давай, добивай. Один из сопровождающих Цоя истерично завопил.

— Вышиби ему мозги, если они у него есть!

Они у меня есть, сукин сын, и как ни странно, после двух мощных пропущенных ударов еще работают. И работают неплохо.

Именно поэтому мне все равно. Я готовился к тому, что запланировал. Я усыплял его внимание. Такой хромой подраненный ворон, демонстрирующий коту «подраненное» крыло.

Похоже мне это удается, соперник охотится на меня на ковре. Удары Цоя пока попадали в основном по защите, по перчаткам, подставленным плечам и по локтям.

Соперник спешил, хотел добить меня, пока я еще не пришел полностью в себя. Я заметил, что мое дыхание восстановилось, а вот у Цоя, кажется наоборот. Он всеми силами старался срезать мне траекторию моего движения и тут же атаковать.

А так как я постоянно менял темп и направление движения, ему приходилось задерживать дыхание в попытке подловить на ошибке и срубить меня.

Ведь ему кажется, что победа близка. Я сумел точно ответить только теми двумя контрударами в самом начале.

Сбитое дыхание мой первый союзник. Цой тоже это чувствовал, поэтому он пару раз намеренно выталкивал за ковер, чтобы восстановить его.

Цой продолжал спешить, похоже он начал злиться и вкладываться в каждый удар. Я это очень хорошо почувствовал, когда он словно из пушки дважды попал в подставленное правое плечо.

Это было очень ощутимо и болезненно. Но тут он пожелал добавить к своим рукам ноги и совершил ошибку. Ему не хватило хладнокровия и элементарного спокойствия.

Я чувствовал его раздражение от того, что я все время уходил от столкновения.

Он просто бесился от того, что я еще стою на ногах. Цой опустил руки к поясу, чтобы раскрутить тело в вертушку — удар ногой с разворота.

Очень зря. Прямо перед собой увидел его раскрытую беззащитную челюсть. Именно подобного я ожидал и был готов любезно отплатить Цою той же монетой.

Раз-два!

Точно в цель, в челюсть. На этот раз я почувствовал кулаком одетым в перчатку его кость. Он аж зашатался и сделал нетвердые шаги назад.

Над залом пронесся выдох публики:

— Уфф!

Ну, что дорогие уважаемые зрители, вам теперь уже не смешно?

Я услышал истошный крик сержанта Гладкова. Он словно обезумел от увиденного.

— Добивай! Добивай!

Краем глаза я заметил, что он стоит на коленях за пределами поля схватки и со всей силы лупит, хлопает ладонью по ковру.

Те кто бывал на соревнованиях знает, как у болельщиков выделяется адреналин и они орут во все горло. Такой рев способен отпугнуть крупного хищника в лесу и часто действует подавляюще на психику женщин и детей.

Серега тоже кричал дурным голосом, заглушая рев многочисленных оппонентов:

— Правый сбоку! Правый сбоку! Проходит!

Глава 12

Потом я услышал истошный крик сержанта Гладкова. Он словно обезумел от увиденного.

— Добивай! Добивай!

Краем глаза я заметил, что он стоит на коленях за пределами поля схватки и со всей силы лупит, хлопает ладонью по ковру.

Те кто бывал на соревнованиях знает, как у болельщиков выделяется адреналин и они орут во все горло. Такой рев способен отпугнуть крупного хищника в лесу и часто действует подавляюще на психику женщин и детей.

Серега тоже кричал дурным голосом:

— Правый сбоку! Правый сбоку! Проходит!

* * *