— Часть твоего помазания заключается в том, чтобы отпустить твою связь с этим миром, чтобы ты стал чистым листом для слов старых богов. Таким образом, когда ты предстанешь перед Лордом Кроканом, от тебя не останется ничего, кроме молитв и Дуэта Прощания. Если ты предстанешь перед ним — старым богом смерти — с привязанностью к этому миру, тоскуя по живым, то он отвергнет тебя как достойное подношение, и его ярость продолжится, — объясняет Илрит, как бы стараясь не замечать собеседника. — Тебе будет легче достичь своей цели, если ты готова отпустить этот мир. А это, как ты уже поняла, предполагает уверенность в том, что о твоей семье позаботятся.

Я возражаю против его общего представления о том, что моя цель должна быть чем-то связана с жертвоприношением. Но я стараюсь держать эти мысли на задворках сознания. Если о моей семье позаботятся, я смогу спокойно относиться ко всему остальному…

— Хорошо, я рада, что мы нашли взаимопонимание. — Я чувствую себя лучше, зная, что он что-то получает от этого. Мне легче воспринимать отношения как простые сделки, а не как чистую доброту.

— Действительно. — Илрит не двигается. Его брови слегка смягчаются, губы расходятся в стороны от невысказанных слов. Невысказанными мыслями. Он… виноват?

Я намеренно стараюсь не вникать в смысл этого взгляда. Его вина не имеет для меня ни малейшего значения. На самом деле, он должен ее чувствовать. Если бы его магия была сильнее и смогла разорвать связь между мной и Чарльзом, я бы не оказалась в этой переделке. Даже когда я знаю, что вина падает к моим собственным ногам, возлагать ее на его — такое виноватое удовольствие.

Не говоря больше ни слова, Илрит поворачивается и продолжает углубляться в туннель.

Я думал, что, будучи полумагом, смогу как-то проталкивать себя сквозь воду с большей скоростью, чем пинаясь и двигая руками. Но, увы, это не так. По крайней мере, я, кажется, не устаю. Это единственное, что удерживает меня от полного отставания от него.

Мы плывем по узкому участку, освещенному еще тускло светящимися цветами, растущими из ламинарии вдоль потолка. Туннель открывается в куполообразное помещение — я узнаю в нем мозговой коралл, который я видела раньше. Догадаться об этом достаточно просто. Но вот что я никак не могу понять, так это то, на что именно я смотрю.

Основной источник света — окулюс в потолке, поэтому комната освещена исключительно туманным, фильтрованным полумраком, который кажется почти… волшебным. И в то же время, учитывая содержимое, жутковато.

Всевозможные безделушки и диковинки запутаны в сетках и нанизаны на них, подвешенные к потолку. Полые центры кронов обвязаны шпагатом, как гирляндой, и свисают, словно ветряные колокольчики. Сотни кронов… приколоты, как бумажные украшения для вечеринки.

Крючки всех размеров, от самых больших рыболовных лодок до самых маленьких, соединяют сети друг с другом и со стенами. Парусиновые ткани знакомых мне кораблей развешаны как гобелены — корабли, которые я оплакивал в доках после того, как пришло известие, что они так и не прошли Серый Проход.

Здесь есть якорь. Часть мачты прислонена к стене, обрамляя фигуру полуобнаженного мужчины в углу. Корабельный такелаж скрепляет различные сети. Астрономические навигационные приборы, солнечные часы, бесчисленные сундуки, стоящие на полу, с которых сорваны тяжелые замки.

Дойдя до центра, я медленно останавливаюсь. Песок так же захламлен. Повсюду разбросаны кастрюли и сковородки, бесполезные зольники, бутылки с ромом, откупоренные и запечатанные сургучом.

— Что это за место? — Я обвожу взглядом комнату. Кучи всякой всячины сложены, насколько хватает глаз. Флаконы. Сапоги. Все это напоминает мне — больше, чем сирены, жизнь под водой и противостояние с фантиками в воспоминаниях человека — о том, что я нахожусь очень далеко от дома, в месте, сильно отличающемся от всего, что я когда-либо знала.

— Моя комната с сокровищами, — говорит он только после того, как я оглядываюсь на него после долгого молчания.

— Сокровищница? — Я вздрогнул. Мысль пронеслась так быстро, что я не успела перестроить свой тон на более вежливый. Конечно, здесь есть несколько ценных вещей. Например, связанные кроны. Некоторые навигационные инструменты, которые не испортила морская вода, можно купить за серебро. Но большая часть… это случайный мусор.

— Да, сокровищница. — Как и ожидалось, он слегка вздрогнул от моего тона. — Я потратил годы, чтобы заполнить это место ценными вещами.

— Ботинок — это «ценно» для тебя? — Я показываю открытой ладонью на изношенный ботинок.

— Я привел тебя сюда не для того, чтобы судить. — Он отводит взгляд, ему явно не по себе. По его позе видно, что он пытается сохранить достоинство.

— Тогда зачем ты привел меня сюда?

Не говоря больше ни слова, Илрит уплывает в другой коралловый туннель, нежели тот, из которого мы вошли. Я не уверена, что он все еще намерен следовать за мной, поэтому жду. Он подтверждает мои подозрения, не зовя меня за собой, и я остаюсь наедине с собой.