— Как ты посмела втянуть ее в это.

Глава 9

— Ваша Светлость, я.… я… — Лючия быстро уплывает.

— Это не дело человека. Ее вообще не должно быть здесь, — прорычал Илрит.

Я принимаю это как сигнал к тому, чтобы тоже уплыть. От звука мужской ярости у меня по позвоночнику, по затылку, по спине пробегает какое-то навязчивое, цепкое чувство. Уходи, требует каждый инстинкт. Вода становится прохладнее, когда между нами остается расстояние. Легче двигаться. От близости Илрит веет зыбью, которая почти неотвратима. Я смотрю на кончики своих пальцев, наполовину ожидая, что они все еще светятся и пузырятся.

— Илрит, — твердо произносит Шеель. Я никогда не слышала, чтобы кто-то из них произносил его имя просто так, без всяких почестей. Удивительно, что первым это произносит именно Шеель, а не одна из женщин, которые, как я полагаю, являются его сестрами. Теперь, когда я увидела их мать, семейное сходство между ним, Фенни и Лючией невозможно отрицать. Действие Шееля приносит свои плоды, и Илрит затихает. — Ты был в плохом состоянии. На этот раз даже не отзывчивый. Лючии пришлось прибегнуть к радикальным мерам, чтобы вернуть тебя обратно, прежде чем рейфы поглотили твою душу и завладели твоим телом.

Илрит с ненавистью в глазах оглядывается на молодую женщину. Я не могу удержаться, чтобы не перейти к ней. Я кладу руку на плечо Лючии. Он не имеет в виду свой гнев, он не может. Видит Бог, бывали моменты, когда мне хотелось зарезать Эми, и достаточно было напомнить, как я была неправа в тот момент, чтобы полностью погасить свою ярость.

— Она сделала все, что могла, чтобы помочь тебе. Ты должен благодарить ее, а не ругать, — твердо говорю я.

— Ты даже не знаешь, о чем говоришь. — Кажется, он еле сдерживается, чтобы не перенаправить всю свою ярость на меня. Но он способен… и это делает его лучше многих, кого я знал.

— Возможно, я не знаю подробностей вашей магии — ведь ты все еще не рассказали мне о ней как следует, — добавляю я с легкой горькой ноткой. — Но я знаю, как выглядит человек, вымещающий свой гнев и обиду на молодой женщине, которая этого не заслуживает. — Эти слова эхом отдаются в моем сознании, натирая, немного слишком грубые. Я бы хотела, чтобы у меня хватило милости или возможности сказать это Чарльзу. Вместо этого он, похоже, всегда брал надо мной верх. Та молодая женщина, которой я была тогда, то и дело трусила до такой степени, что я удивляюсь, как у нее не сломался позвоночник.

Но теперь я не она. Я стала лучше. Если я смогу бороться с Чарльзом до конца, сквозь все его угрозы и уколы, я смогу одолеть герцога-сирену.

Илрит смотрит на меня, сузив глаза. В моих мыслях промелькнуло отвращение, и он покачал головой, отворачиваясь. Повернувшись спиной к Лючии, он бормочет:

— Спасибо за помощь, Лючия.

— Всегда, Ваша Светлость. — Лючия склоняет голову. Она бросает взгляд в мою сторону. — Спасибо, но в этом не было необходимости.

Я чувствую, что эти слова обращены только ко мне, и пытаюсь ответить взаимностью, сосредоточившись на ней и только на ней.

— Мне все равно, герцог он или нищий. Я не собираюсь стоять в стороне и позволять кому-то так обращаться с тобой.

— Это действительно нормально. Я знаю своего брата, — говорит она с ноткой печали. Почти жалости. И подтверждает мои подозрения о семейном сходстве. — В траншее тяжело любому… особенно тому, у кого на плечах много бремени. Раны рейфов глубоки и тяжелы, они призваны разрушить душу.

— Мы все получаем глубокие и тяжелые раны. Они не оправдывают хамского отношения к себе. — Я сжимаю ее плечо и отпускаю. — Никогда не поступайся своей ценностью, ни ради кого, даже ради семьи. — Слова приходят сами собой — я достаточно часто говорю их своей родной сестре.

— Я буду иметь это в виду. — Лючия разделяет со мной улыбку.

— Все, кроме Виктории, свободны.

— Ваша Светлость? — Улыбка Лючии спадает, когда она оглядывается на него.

— Со мной все будет в порядке. Я могу справиться с такими мужчинами, как он, — успокаиваю я ее.

— Я все слышал, — сухо говорит Илрит. Я бросаю на него вызывающий взгляд и пожимаю плечами, чтобы показать, как мало меня волнует то, что это так. Его губы слегка поджаты, но разочарование не доходит до глаз. Он пронзает меня взглядом, когда Лючия и Шеель без возражений уходят, выплывая на балкон.

Я сохраняю расслабленную позицию, но не отступаю, ожидая, что он скажет. Ощущение невысказанных слов снова омрачает воду между нами. Они гудят мне навстречу, даже после того, как пение, разносившееся по всему поместью, прекратилось.