Я просыпаюсь от неожиданности. Грудь вздымается. Сглаживаю волосы с лица, когда они падают на глаза.

Слова Чарльза все еще звучат в моих ушах. Ты видела, с каким облегчением они отпустили тебя? Твоя семья больше не должна быть обременена тобой — это облегчение.

Я не обуза.

Но не волнуйся, я не против. Я с радостью возьму тебя под свое крыло.

Я не обуза, повторяю я себе снова и снова. Я сильная. Способная. Я лучший капитан, который когда-либо был в Тенврате. Я плавала по морям. Я поддерживала свою семью и свой экипаж.

Благодаря мне Вечное Море — и Тенврат в том числе — будут спасены. Я отдам за это свои кости. Мечта. Это был всего лишь сон. Я пытаюсь успокоить себя. Его нет, нигде нет. Я все равно оглядываюсь. В поисках его, или обертки, в которой он мог бы проявиться.

Каждый раз, когда я покидала тебя, Лиззи, я испытывала облегчение.

Я отталкиваюсь от кровати, плыву по воде и выхожу на балкон. Ночь тиха. Не слышно пения. И все же мое сердце гулко стучит, как будто призраки пришли за мной и только за мной. Пальцы ног касаются песчаного, усыпанного ракушками камня, и я снова отталкиваюсь. Я торопливо переплываю поместье.

Лунные лучи бьют в морское дно, танцуют по моему балкону и окрашивают все в серебристые и темно-синие оттенки. Они смещаются и движутся вместе с течениями над головой. Моя тень создает яркий контраст с песком внизу.

Легко обнаружить комнату с сокровищами Илрита. Оттуда я плыву по коралловому туннелю, соединяющемуся с его комнатой, и останавливаюсь прямо над его балконом. Меня осеняет, что я собираюсь проникнуть ночью в комнату мужчины.

Что мог бы сделать Чарльз… Нет. Я отказываюсь думать об этом. Он больше не является частью моей жизни и никогда не станет. Он больше не властен надо мной, моим телом и моим сердцем. Мне нужно перестать беспокоиться о нем.… как бы трудно это ни было.

На самом деле, я поплыву вниз, потому что смогу. Чтобы позлить его, если не больше. Чарльз, возможно, никогда не узнает, что я оставила его в прошлом, но я надеюсь, что он сможет как-то почувствовать это в глубине своей души.

Комната Илрита тускло освещена маленькими светящимися бутонами, свисающими с потолка, и лунным светом. Он лежит на кровати на боку, вокруг него, как гнездо, свалена ламинария. В дремоте он выглядит спокойным, почти невинным.

При виде его я облегченно вздыхаю. Он здесь, значит, нападения нет. Нет причин для тревоги. Я поворачиваюсь и начинаю плыть обратно… пока не замечаю надвигающуюся на меня тень. Я вздрагиваю и смотрю вверх. Каждая моя часть находится в состоянии повышенной готовности. Мои глаза встречают слишком знакомую пару, карие, почти черные в ночи.

— Часто ли ты пробираешься ночью в мужские комнаты?

— В-Ваша Милость, — заикаюсь я.

Он хмурится.

— Если ты думала убить меня во сне, позволь мне назвать тебе все причины, по которым…

— Что в моей натуре, после стольких лет, заставило тебя подумать, что я перережу горло человеку в его постели, пока он спит? — сказала я, ошеломленная и более чем слегка обиженная.

— Я вижу, ты уже размышляла над тем, как это сделать. — Он складывает руки и слегка улыбается. Мой шок исчезает, и я закатываю глаза. Он дразнит меня.

Я протягиваю руки, указывая на себя. На мне только шорты и корсет — те самые, в которых он видел меня практически все это время, и с удручающим отсутствием карманов.

— Каким оружием?

— Тогда задушить меня.

— Ты льстишь мне, предлагая, что я могу одолеть тебя настолько, чтобы забрать твою жизнь.

Это вызвало у него мрачную усмешку.

— Ты хочешь сказать, что считаете меня сильным, Виктория?

— Что? Нет. Я… Я не хочу сказать, что ты слаб. Но…

Грохот смеха останавливает меня. Я борюсь с румянцем на щеках. Его ухмылка в меру заразительна, и я не могу удержаться, чтобы не подражать ей, хотя и лишь на мгновение.

— Кроме того, разве сирены вообще… дышат? — Я понимаю, что не знаю.

— Не в том смысле, как ты думаешь. Хотя я не думаю, что скажу тебе как, чтобы ты не попытался использовать эту информацию против меня.

— Хорошо, я просто спрошу Лючию утром. Она мне расскажет, потому что она добрая и хорошая. — Я поворачиваюсь и начинаю уплывать.

Он обижается.

— Добрая и хорошая? Мы говорим о той сестре? — Я смеюсь. — И что? В отличие от меня? — Он произносит мои подразумеваемые слова.

Я оглядываюсь через плечо и пожимаю плечами, все еще ухмыляясь.

— Что я такого сделал, чтобы ты считала меня не таким уж «добрым и хорошим»?

— Ты… — Я останавливаюсь.

— Да? Ты заставил меня ждать, затаив дыхание. — Илрит складывает руки.

Я пошутила. Но это заставило меня задуматься… Что он сделал? Взял меня раньше времени? Да. Но Крокан, по сути, убил меня — моей второй смертью. Старый бог, который, несомненно, нарушил магию Илрита. Он заключил меня в темницу, когда я только прибыла… но это было необходимо, чтобы я могла продолжать существовать в этом мире. Он подтолкнул меня к тому, чтобы я выучила его магические песни… чтобы я могла первой отправиться за серебром, в котором так нуждается моя семья. Всему, что я считала в нем плохим или злым, нашлось объяснение, которое заставило его сиять еще ярче.