Сигма наклонилась к Айну, нащупала правую руку и выдернула из-под головы. Айн покачнулся мешком, но, к счастью, не упал. Сигма оттянула вниз рукав, обнажая браслет коммуникатора. Странно, почему никто до сих пор не пришел к Айну на помощь? Наверняка же все показатели далеки от нормы. Сигма нащупала с обратной стороны браслета кнопку экстренного вызова и вдавила ее до отказа. Браслет засветился красным. Ага, вызов принят, сейчас кто-нибудь придет. Сигма с интересом посмотрела на свою руку. Вывела на дисплей свои показатели. Перед глазами все плыло, но она попробовала сосредоточиться. Пульс точно был слишком частым. Но ведь и к ней тоже никто не пришел. Почему? Что происходит? Дежурный за пультом уснул? Или завтракать ушел? Или может быть, пульт не работает? Тогда придется идти и звать на помощь по старинке. Голосом!

Сигма поднялась на несколько ступенек вверх и обернулась посмотреть на Айна. Айн так и сидел, даже руку обратно под голову не подложил. И Сигме совершенно не нравилась его поза. Еще чуть-чуть и он потеряет равновесие, повалится назад и разобьет затылок. Или вперед. И сломает шею.

Сигма закусила губу, спустилась вниз и потормошила Айна за плечи.

– Айн, ты меня слышишь?

К ее удивлению Айн что-то промычал в ответ.

– Голову подними! – рявкнула Сигма.

Айн поднял голову. Глаза у него были с огромными зрачками. И, кажется, он совершенно ничего ими не видел.

– Это я, Сигма! Встать можешь?

– Да, – Айн еле разлепил губы.

Сигма резко схватила его за запястье.

– Поднимайся.

Айн поднялся, опираясь на нее. Сигма забросила его руку себе за плечо и поморщилась. Айн был тяжелым, как любой человек, который плохо контролирует свое тело.

– Давай, – сказала Сигма, – здесь ступенька. Поднимайся.

Кое-как им удалось преодолеть две ступеньки, когда дверь на верхней площадке, наконец, открылась. Но вопреки ожиданиям оттуда вышла только Эвелина. Несколько мгновений она смотрела на них с улыбкой, а Сигма понимала, что ничего не может с ней сделать. Ни отвернуться, ни закрыть глаза, ни даже сказать ничего ей не может.

Эвелина открыла захлопнувшуюся за ней дверь и крикнула что-то внутрь – Сигма не разобрала слов. А потом добавила:

– Еще двое.

– Спасибо, – сказала Сигма.

– Мило смотритесь вдвоем, – со смешком ответила Эвелина, обходя Сигму с Айном, и спустилась вниз.

Сигма закрыла глаза. Вот же стерва!

Мурасаки отключил звонок будильника. Он что, придурок, ходить на первую пару после такой ночи? Хотя когда Сигма называла его придурком, то именно им он себя и чувствовал. Мурасаки потянулся и неожиданно для себя бодро вскочил на ноги. Да, он придурок, поэтому он пойдет на первую пару и на все остальные тоже, а потом – в библиотеку. Порыться как следует в залежах информации и выяснить, что такое ментальные следы. Ведь если есть след, он должен куда-то вести, верно? А это значит, что след Сигмы должен привести его к Сигме.

Но вот что интересно – они же изучают информационные поля вдоль и поперек. Как к ним подключаться, как пользоваться, что можно менять, что нельзя, где и как находить векторы перемен, отслеживать потоки… Но что в информационном поле можно найти конкретного человека, Мурасаки даже не подозревал. И не просто найти, а определить, в каком месте он был! Мурасаки не понимал, как такое принципиально возможно. Но если он поймет – значит, сможет найти Сигму. И чем быстрее он это сделает – тем быстрее они встретятся. Потому что ночью Констанция Мауриция не учла одну вещь – находясь с ней в такой близости, Мурасаки отлично чувствует, когда она говорит правду, а когда нет. Обратная сторона ментального контроля. И вчера, когда Кошмариция говорила «ее нет, смирись с этим», она не верила своим словам. Жаль, что в день исчезновения Сигмы он не обратил на это внимания. А теперь уже не вспомнить, слишком много времени прошло. Все, что он помнит от того дня, – только боль, пронизывающая боль, словно его ударили в живот. Мурасаки вздохнул и посмотрел на себя в зеркало.

– Да, это твоя ошибка, – сказал он себе, хотел строго, но получилось печально, – ты слишком сосредоточился на своих эмоциях, а надо было смотреть по сторонам. Запомни и никогда так больше не делай.

Сначала Мурасаки собирался отправиться на завтрак, но передумал, влез в тренировочный костюм, накинул поверх него парку и решил, что вернется домой перед завтраком и переоденется в нормальную одежду. Хватит себя жалеть!

Вот только тренировка не задалась. Честно побегав с четверть часа по дорожке, выстилавшей периметр спортзала, Мурасаки вдруг почувствовал странную резь в боку. Что за ерунда! Никогда у него не было этих дурацких колик, которыми страдают новички! Мурасаки остановился, наклонился вперед и уперевшись руками в колени, попытался выровнять дыхание, но почему-то стало еще хуже. Рот наполнился горькой слюной, в глазах потемнело. Мурасаки медленно выпрямился и осмотрелся. Казалось, что спортзал погрузился в воду и она колышется вокруг мутными зеленоватыми волнами. Окна то приближались, то отдалялись. Мурасаки коснулся стены и пошел, медленно ведя по ней ладонью. Наконец, он наткнулся на металлическую поверхность двери и толкнул ее. Раздевалка пустовала – любителей спорта по утрам никогда не было особенно много, все предпочитали заниматься днем или вечером.

Мурасаки добрел до душа, слишком поздно сообразив, что сначала надо было снять форму. Сработал датчик движения, вода полилась прямо на него. Мурасаки сел на пол и подставил лицо воде. Странно, он никак не мог понять – холодно ему или, наоборот, жарко. Какая вода льется на него – теплая? Горячая? Он приложил пальцы к щекам. Они были ледяными. Мурасаки нащупал на внутренней стороне браслета кнопку экстренной помощи. Она специально была сделана так, чтобы исключить случайные вызовы. Но сейчас Мурасаки хотелось, чтобы она находилась прямо на панели браслета и нажималась бы от одного касания, а еще лучше – от взгляда. Пальцы не слушались. Наконец, ему удалось справиться с вызовом, и браслет тут же налился красным светом. Мурасаки устало закрыл глаза.

Прошло много времени, прежде чем Мурасаки понял, что он все так же сидит в душе, в промокшей насквозь одежде, а помощи все еще нет. Он с трудом разлепил веки. Экран браслета полыхал красным, цифры плыли перед глазами. Вода непонятной температуры продолжала литься на голову, но кажется, делала только хуже. Резь в боку стала такой, как будто Мурасаки проглотил нож. Странно еще, что его не тошнит. Хотя это была бы та еще затея – тошнота, состоящая из ножей. Ну и мысли! Нет, определенно, головой он повредился тоже.