И только декан задерживался. Где его носит? Почему до него никогда нельзя дозвониться?!

Констанция снова и снова нажимала кнопку вызова и снова и снова видела одну и ту же надпись «вызов отклонен».

Наконец вошел декан. Констанция яростно бросила яростный взгляд на часы, чтобы сказать ему про опоздание, и осеклась. Декан не опоздал. Он пришел вовремя. Ровно в полдень. Сама она пришла за пять минут до полудня и была первой. В каком же они состоянии, что пять минут кажутся вечностью? До чего их довели эти дети! Как они вообще такое позволили?!

Декан начал говорить, не дожидаясь, пока все его заметят и прислушаются. И начал он с неожиданного вопроса.

– Вы помните, чем отличается подход к обучению Высших в наших филиалах? Все помнят, или кто-то забыл?

– Это что, аттестация? – ехидно поинтересовалась Беата. – Проверка на профпригодность?

– Нет, – резко ответил декан. – Неужели никто не помнит?

– Я помню. Это была твоя идея, – сказала Констанция, подходя к стулу в первом ряду и усаживаясь на него, чтобы сидеть прямо напротив декана. – Ты хотел проверить, какой подход эффективнее: если воспитывать будущих Высших в полном и беспрекословном подчинении нам, чтобы они стали идеальными исполнителями. Или дать им волю и незаметно направлять, чтобы они считали, что полностью свободны.

– Из той информации, которую я получил, должен сказать: этот аспект воспитания не играет никакой роли. Абсолютно.

– И зачем нам это было знать? – спросил Истебан. – Я имел в виду именно сейчас?

– Затем, что здесь трое студентов, действуя исключительно по собственной воле, пошли и восстановили печать. В первом филиале одна студентка скомандовала двум другим и они пошли и действуя по ее воле восстановили печать. Ни одна стратегия не дает нам выигрыша и более легкого управления.

– Ну почему же? – возразила Алия. – Если бы не было этой студентки, переведенной из нашего филиала, печать в первом филиале осталась бы на месте.

– Хотите сказать, им нельзя взаимодействовать? – спросил Бертран.

– Хочу сказать, что мы с Констанцией Маурицией искали наведенные желания у обоих инициаторов. И не нашли. Они оба действовали по собственной воле. Считали, что действовали по собственной воле. И знаете, что я думаю? – он сделал паузу и внимательно посмотрел на каждого куратора. – Я думаю, мы плохо искали. Таких случайностей не бывает. В одно время. Сделать одно и то же. Без связи между инициаторами или внешнего руководства это невозможно. А связи между ними быть не должно. Правда ведь, Констанция Мауриция? Ты же внушила своему подопечному мысль о гибели его подружки?

– Я думала, что да. Но сейчас сомневаюсь. Она прислала ему подарок.

– Из филиала? – ахнула Беата. – Талантливая девочка, если изобрела способ дотянуться до своего мальчика. Впрочем, к такому мальчику и я бы тянулась всеми руками и ногами.

– Что ж это за мальчик такой, что некоторые его даже на руках носят? – рассмеялся Джон. – Сходить, что ли, посмотреть? Где ты его заперла, Констанс, в каком боксе?

– Не из филиала, – сухо ответила Констанция Мауриция, обращаясь к Беате. – Она местная, но с окраин. Отправила обычной службой почтовой доставки во время транзита в первый филиал. Мы же не могли ее переместить напрямую! Кто знал, что она решит послать подарок своему ненаглядному Мурасаки?! И теперь я думаю, может быть, это не просто подарок? Может быть, это возможность установить связь?

– И что же это за подарок? – подался вперед Истебан. – Хрустальный шар? Мнемокристалы? Что?

Констанция вздохнула.

– Нет, Истебан. Это одежда.

– Ерунда какая-то, – усмехнулась Алия.

– Я тоже так думала, – кивнула Констанция. – Но… декан прав. Такие события не могут быть совпадениями.

– Я ставлю на внешнего координатора, – сказал Бертран.

– Я тоже, – кивнул декан. – И нам надо выяснить, кто бы это мог быть. Но на всякий случай стоит проверить и одежду. Тем более, пока этот мальчик лежит запертым в боксе, – Декан посмотрел на Констанцию Маурицию. – Но мне не нравится, что у тебя все меньше и меньше контроля над ситуацией. Это все твои ученики, между прочим.

– Может быть, потому что они слишком хорошо учатся? – ядовито спросила Констанция.

– Или слишком плохо, Констанция, потому что у меня теперь ко всем вам вопрос. Особенно к Констанции, Беате и Алие. Как так получилось, что деструкторы захотели что-то починить, а не разрушить?

– Ты серьезно? – подняла брови Беата. – Нормальное желание деструктора сделать не так, как сейчас. Сделать наоборот. Вот они и делали.

– И любопытство, декан, – добавила Алия. – Ты забываешь, что это человеческие дети. Любопытство у них на уровне инстинктов, иначе мы не могли бы их обучать и развивать. Они нашли непонятные штуковины на улице, решили выяснить, что это такое… и начали исследовать всеми доступными им методами. Были бы дети попроще, использовали бы методы попроще. А у нас сложные дети – значит, и методы у них были чуть посложнее, чем бросить камень или облить водой.

– Это удобное объяснение, – согласился декан, – но знаешь, на что оно похоже? На предлог, чтобы закрыть глаза и успокоиться. Я уже сказал, что поверю в совпадение только если мы проверим все остальные версии и убедимся, что они несостоятельны, – декан повернулся к Алие. – Ты смогла посчитать то, о чем я тебя просил?

Алия кивнула.

– Так сколько у нас есть времени?

– Время, декан, понятие очень относительное, – сказала Алия. – Я считала разными способами. В самом худшем случае сигнал дойдет до могильников… через шесть лет. Через наших шесть лет, – уточнила она.