Когда они подошли к печати, Сигма оглянулась на Констанцию, на Эвелину, посмотрела на декана. Она молчала, но в ней начала проступать нерешительность.

– Да, ты все правильно поняла, – сказала Эвелина. – Пора исправлять то, что ты наделала.

Констанция поморщилась, поморщился и декан. Эвелина иногда была такой дурой!

– Вы… – начала Сигма и ее голос сорвался, но она все-таки договорила, – вы хотите, чтобы я исправила… – она махнула рукой в сторону печати.. – это?

– Да, – мягко сказал декан, – ты все правильно поняла.

– Но… я не знаю, как, – Сигма вскинула голову. – И… нас было трое.

– Мы тебе поможем, – сказала Эвелина. – Как видишь, нас тоже трое.

– Вместе со мной нас четверо!

– Радуешься, что умеешь считать до четырех?

Констанция покачала головой. Похоже, секрет потери Эвелиной контроля над студентами прост до невозможности: она потеряла контроль над собой. Пикироваться со студенткой – надо же до такого опуститься!

– Сигма, просто сделай то, что ты делала, – вздохнула Констанция. – Мы присоединимся, когда тебе понадобится помощь. А она тебе понадобится, у тебя одной мало сил на такое воздействие. Мы будем рядом.

– Хорошо, – кивнула Сигма и шагнула к печати.

Констанция посмотрела на Эвелину. В другой ситуации можно было бы ее уколоть, но не сейчас. Сейчас не до личных обид. Сейчас они должны стать одним целым, если хотят, чтобы у них все получилось. А они хотят. Во всяком случае, она, Констанция, хочет этого больше всего на свете. Этого – это значит, снова вернуть себе контроль над миром. Никаких Древних, никаких оживших могильников, никаких рабочих печатей, ни единого шанса на возвращение старого порядка.

Сигма подошла к печати и положила ладони на диск. Замерла. Выровняла дыхание. Проклятие! Эта девчонка чувствовала поток, она синхронизировалась с ним, дышала в так его пульсации. Еще немного – и она могла бы научиться управлять им! Как они это упустили?

По команде декана они окружили Сигму, декан стал за ее спиной, Констанция слева, Эвелина справа.

И пока Сигма не поняла, что происходит, декан бросил Сигму на печать. Они начали вдавливать ее внутрь, прижимая все ближе и ближе, чтобы она слилась с печатью, стала одним целым. Сигма попыталась вырваться, но силы были слишком неравны. А потом Констанция вдруг почувствовала, как Сигма перестала сопротивляться. Наоборот, она поддалась им, как будто сама хотела проникнуть в печать, срастись с ней. Все глубже, все теснее.

Это не так уж и просто – взять живое тело и перемешать его с неживым материалом и при этом оставить его живым, со всей заключенной в него силой Высшего, стремлением существовать, властью над материей, над реальностью, над законами, над вероятностями. Но не было другого способа закрыть дверь между реальностями – между этим миром, в котором все, и тем, крохотным, в котором – могильники и другие страшные силы. Самые страшные силы во всех существующих и несуществующих мирах. Это непросто – слиться с чем-то настолько чужеродным, как печать, но Сигма старалась, как могла. «Хорошая девочка», – подумала Констанция, подталкивая ее вперед. Самое главное было – не раздавить, не убить, она должна остаться живой. Для этого им нужен конструктор – держать ее сердце, сохранить его живым, пока они будут ломать остальное, не позволяя потоку свободно вытекать из могильников в эту реальность.

Прошло много времени, прежде чем они перестали видеть Сигму на физическом плане. Она была здесь, но отделить ее от печати было бы невозможно. Сигма и была печатью. Осталось совсем немного – сломать ее. И в тот момент, когда декан потянулся к ее сердцу, чтобы поддержать его, а Констанция с Эвелиной ударили, Сигма выскользнула. Свернулась, как скатывается в комок еж, снова собрала себя целиком по ту сторону печати и провалилась внутрь потока, которому должна была стать преградой. Исчезла. Это было невозможно. Как если бы пробка протекла внутрь бутылки с шампанским. Но это случилось!

Из глубины печати, из черного потока показались клубы белесого дыма. За несколько секунд поверхность печати помутнела, изнутри ее заволокло плотным белым туманом. Они ждали, но трещины так и не появились. Это значило только одно. Печать не удалось сломать. Сигма ушла, ее сила не потратилась на то, чтобы запечатать вход в могильники. Может быть, частично рассеялась. А может быть, и нет.

Видимо, о чем-то похожем думал и декан, потому что он снова ударил по диску. Поверхность осталась ровной и мутной.

– Мы больше не контролируем эти ворота, – сухо сказал он. – Печать запечатана, но не сломана.

Они смотрели друг на друга, все трое. Когда-то Алия предсказывала и такую вероятность. Что если они используют для запечатывания печати кого-то слишком сильного, он запрет ее изнутри. И тогда, чтобы снова взять под контроль, им понадобится кто-то… кто-то из кураторов или равный им по силе. Но они посчитали такой вариант маловероятным. Впрочем, даже если бы они считали его вероятным, что толку?