Сигма оглянулась. Не то, чтобы все смотрели на них. Но без внимания их радостная встреча едва ли осталась. А кое-кто – Сигма даже не сомневалась – сейчас посматривает на них с очень живым интересом. С куда более живым, чем кажется со стороны. Например, та же Марина, с деланым безразличием рассматривающая свой идеальный маникюр. И Альфа с застывшим лицом кивающая в такт словам Дельты.

– Прямо здесь и сейчас? – уточнила Сигма.

– Прямо здесь и сейчас, – кивнул Мурасаки.

– Ты же понимаешь, что это значит?

Мурасаки снова кивнул.

– Конечно, Сигма. И если ты не заметила, мы тут стоим в обнимку, и это едва ли похоже на курсовой проект. Думаю, про нас уже давно все всё поняли. Или ты думаешь, нам лучше сохранить в тайне наши отношения?

– Да какая здесь тайна?! – фыркнула Сигма

Она приподнялась на цыпочках, закрыла глаза и прикоснулась к губам Мурасаки. На мгновенье ей показалось, что весь мир вокруг погрузился в тишину. А потом она снова услышала, как колотится сердце у Мурасаки. Или это было ее собственное сердце?

– Все это, конечно, очень трогательно, – вдруг прозвучал голос Констанции, – но мне надо с вами поговорить. Сигма и Мурасаки, жду вас через десять минут в триста восьмой, в административном корпусе.

Сигма открыла глаза и увидела удаляющуюся фигуру Констанции.

– Ох, как неловко получилось, – прошептала Сигма.

– Она принимала у меня экзамен, – сказал Мурасаки. – И читала мой отчет. Она все знает. Не все-все, конечно, но почти все. Не переживай.

– А чего именно, – спросила Сигма, – она не знает?

Мурасаки посмотрел на Сигму.

– Давай промолчим об этом, чтобы она так и не узнала.

Кабинет Констанции выглядел как идеальная рама для картины, где в роли картины выступала сама Констанция Мауриция. Всегда в ярких платьях. Всегда с идеальным макияжем. Всегда с прической, которую невозможно сделать, не зная парочку-тройку заклинаний, дающих власть над волосами, или в крайнем случае без личного раба-парикмахера.

И кабинет – деревяные панели сдержанного серого цвета. Одна стена почти целиком занята огромным монитором. В дальнем от входа углу, на аскетично пустом столе черного цвета – еще два монитора, развернутые так, что их могла видеть только сама Констанция Мауриция, если сидела за этим столом.

Еще один стол, пустой и поменьше – у другой стены. И рядом с ним два стула. И четыре стула у стены рядом со входом. И огромное пустое пространство.

Сигма всегда считала, что эти кабинеты для универсальности. Чтобы любой куратор в любом кабинете мог принимать своих учеников. Но сейчас Сигма вдруг подумала, что никогда Констанция не вызывала ее в другой кабинет. Только сюда, в триста восьмой. Так что вся эта безликость – совершенно точно намеренная и рассчитанная до последней точки. До места стульев у стола. До цвета столов. До цвета пола – графитового, с легким блеском. Как будто стоишь на углях.

Сигма подняла голову. Констанция Мауриция смотрела на нее.

– Что ж, я поздравляю вас обоих с успешно завершенным проектом, сданными задолженностями и переходом на следующий курс, – Констанция дежурно улыбнулась.

Сигма вымученно улыбнулась ей в ответ. Вся радость, которая еще пять минут назад пузырилась внутри, в кабинете Констанции обернулась мертвой стоячей водой.

– Спасибо, Констанция Мауриция, – тошнотворно вежливо сказал Мурасаки.

– Спасибо, – бесцветным голосом повторила Сигма.

Констанция Мауриция стояла перед ними, на фоне своего огромного монитора во всю стену и ее алое платье, казалось, пламенело огнем. «Как вообще можно ходить на работу в таком платье? – вдруг некстати подумала Сигма. – И главное, для чего? Не студентов же она соблазняет!»

– Но поскольку ваши отношения вышли за рамки курсового проекта, я должна вас предупредить о некоторых вещах и правилах. Мурасаки, не надо меня перебивать. Сигма, чем быстрее ты сконцентрируешься и начнешь меня слушать, тем быстрее я закончу и вы сможете уйти из моего кабинета и, наконец, отпраздновать свой успех наедине друг с другом, без оглядки на всевозможные последствия.

Сигма почувствовала как краснеет. Никогда она не стеснялась Мурасаки, но сейчас, когда Констанция так откровенно намекала на их отношения, Сигме боялась даже дыханием выдать свое присутствие. Это было… ужасно. Что Констанция знает о их близости. Но Мурасаки, кажется, ничуть не смутился, даже наоборот – протянул руку и быстро пожал Сигме локоть.

– Первое, что вы должны знать, – заговорила Констанция, – отношения в Академии между студентами не запрещены. Никаких ограничений нет, кроме одного. Никаких официальных семей вы создавать не можете. Надеюсь, это очевидно. Академия тратит огромные ресурсы, чтобы сделать из вас профессионалов, уникальных в своем роде специалистов, в руках которых будет сосредоточена огромная сила. Официально заключенный брак будет создавать препятствия для использования вашей силы и накладывать ограничения на ваши возможности. Поэтому я хочу вас сразу предупредить – даже не пытайтесь. Запрет находится не на уровне межличностных договоренностей, он наложен на уровне причинно-следственных связей. Вам понятно?