О чем я думала, приглашая его? Я мазохистка? Боль, которую я испытывала все эти годы назад, возвращается в полную силу, мешая мне спать и быть полностью функциональным человеком. Как будто я снова потеряла его, как будто заново страдаю от боли, которую причинила нам. Гребаный Леонардо.

Мне не следовало разговаривать с Николаем на днях за обедом. Это сделало боль еще более острой. Он выглядел таким искренне сожалеющим о том, что сказал во время нашего последнего разговора, что теперь мне даже наплевать на то, что он сделал. Я зацикливалась на этом на протяжении многих лет, как будто не я изменила ему первой. Возможно, он имел право чувствовать то, что чувствовал. Кого я обманываю? Я знаю, что у него было на это право.

После того, как я выпила все порции «Джеймсона», у меня появилось ощущение жжения в горле, в пищеводе и животе. Как раз то, что мне было нужно. Поэтому я беру Энни за руку и веду ее на танцпол. Играет «Under the Influence» Криса Брауна, и мы обе немедленно начинаем танцевать, соблазнительно покачивая бедрами в такт музыке. Я чувствую на нас взгляды, хотя, может быть, это все в моем воображении. Это место переполнено.

Позади меня стоит человек, он приближается, не прижимаясь ко мне, но я определенно чувствую себя неловко. Лицо Энни становится пепельно-серым, когда она смотрит мне за спину, и я напрягаюсь. Когда я смотрю, Илья тоже раскачивается в такт музыке, уже прижавшись к моей спине. Почему он здесь? И почему это так сильно повлияло на мою лучшую подругу?

Илья грубо хватает меня за лицо и сжимает мои щеки:

— Кто тебя обидел, дорогая? Мне обязательно идти надирать кому-то задницу?

— Почему тебя это волнует, Илья? — Я закатываю глаза, и он отпускает меня. — Ты не разговаривал со мной годами. Где твой друг?

Энни подходит к нам ближе, становясь рядом с Ильей, чтобы иметь возможность слышать наш разговор. Она даже не скрывает этого; она не из тех людей, которые притворяются.

— Ник?

— Нет. — Я улыбаюсь. — Дмитрий.

— О, он здесь. — Он ухмыляется, поводя бровями, и лицо Энни заливается краской. Интересно. — С Ником.

— Не называй его так, — отвечаю я сквозь стиснутые зубы. Это мое прозвище для него.

— Задел за живое? — Он ухмыляется, затем втягивает пирсинг в рот. Было время, когда Илья, Дмитрий, Ник и я тусовались вместе. Это было весело, пока продолжалось, но так же, как и все запретное… оно подошло к концу. Однако на какое-то время мы сблизились. Об этом не знала даже Энни. Я рассказала ей только о Нике.

Я улыбаюсь.

— Никогда.

— Итак, кто это сделал? Потому что, если Николай увидит тебя такой, он будет кровожаден.

— Не понимаю почему. — Мы мгновение смотрим друг на друга. Мы оба знаем, что Николай мне ничего не должен. Его больше не должно волновать, что со мной будет. Что сделано, то сделано, и я никогда не смогу взять свои слова обратно. Во всяком случае, не это.

— Между нами все кончено.

— Ты его знаешь. — Илья уводит меня с танцпола в лаунж-зону, где мы сидели ранее. — Намного лучше. — Говорит он. Теперь, когда нам не нужно так сильно повышать голос, я могу слышать его лучше. Это уединенное место. — Он никогда с тобой не закончит.

— Казалось, что он устал за эти годы. — И так оно и было. — Он больше ни разу не пытался связаться.

— Он знал, что поставлено на карту…

— Что все еще поставлено на карту.

— Ему больше нет дела.

— Я не верю.

Илья фыркает, на мгновение выпячивая грудь, прежде чем сделать еще один глубокий вдох и посмотреть на меня.

— Как скажешь, Камилла. Если ты его больше не хочешь, это твое дело. Но он никогда не остановится.

— Мне все равно. — Вру я сквозь зубы. — Это больше никогда не повторится.

Я оглядываю клуб, затем останавливаюсь как вкопанная при виде Николая. Широкая спина, широкие плечи, подтянутая талия. Как будто чувствуя меня, он оборачивается и смотрит мне в глаза. Тепло разливается по моему телу, и как раз в тот момент, когда я собираюсь отвести взгляд, он начинает целеустремленно приближаться ко мне.

Поэтому я встаю.

И я убегаю.

15 Лет

— Я сказала «нет», Алессандро! — Девушка, которая не ненамного младше меня, кричит. Ее темные волосы длиной до талии развеваются ветром в стороны, и ее короткое платье тоже. Голубая ткань выглядит забавно, а маленькие маргаритки, разбросанные по платью, очень милые.

Я улыбаюсь.

— Cazzo! — Она фыркает, и у меня по коже бегут мурашки.

Сегодня вечером я совсем один, и мысль о том, что я в одиночку столкнусь с итальянцами и облажаюсь, заставляет меня уйти как можно быстрее. Я знаю Алессандро Де Луку. Он на несколько лет старше меня и безжалостен. Как и его отец. Определенно не то, что мне нужно сегодня ночью, когда никто не будет знать, где меня найти. Они даже не будут знать, с чего начать мои поиски.