Я захлопываю дверцу машины и сажусь со стороны водителя, быстро закрываю ее и уезжаю на предельной скорости. Я не хочу привлекать к себе внимания, тем более что мне еще предстоит поездка за границу штата, чтобы похоронить его. Чем дальше он будет от Сисайда, тем лучше. Я не хочу никаких связей с ним. Не то чтобы это имело значение; бизнес Элиты неприкосновенен, а значит, и я тоже.

Час спустя я подъезжаю к пустынной грунтовой дороге посреди леса и парка недалеко от границы с лесом. Я беру лопату и иду между деревьями, нахожу идеальное место и бросаю лопату рядом с ним. Затем я возвращаюсь за Адрианом, перекидываю его через плечо и совершаю короткий поход в выбранный мной район. Это займет некоторое время.

Я начинаю разгребать землю, податливую из-за флоридской жары, и довольно скоро выкапываю половину ямы. Вытирая лоб тыльной стороной ладони, я замечаю, что здесь должно быть еще как минимум три фута глубины.

Клянусь, это надоедает, но я наконец-то вижу свет в конце туннеля. Когда я закончу с этим, то буду захватывать в Чикаго по одному бизнесу за раз. Я пока не осмеливаюсь перечить своему отцу, но я не стану его преемником. Я хочу быть самостоятельным человеком на своих условиях и начать новую семейную линию. Та, которая не касается его, не после того, что он сделал с моей матерью. Технически, я уже начал. На прошлой неделе я купил клуб «Зебра», и им занимаются солдаты, которые не верны моему отцу, но верны мне в данный момент. Я думаю, они меня тоже могут предать. Очевидно, что их лояльность легко поколебать. Однако сейчас мне все равно. Я возьму то, что смогу, и поскольку у меня есть заместитель в команде, я думаю, что все будет хорошо, по крайней мере, какое-то время.

Тем не менее, я нахожусь в поиске новых предприятий, которые мог бы купить на деньги, зарабатываемые моим клубом. Как только я добьюсь этого, мне просто нужно будет оставаться в тени, пока не буду готов объявить об этом своему отцу. Когда у меня будет достаточно денег, я выгоню его из Чикаго. У него недостаточно сил, чтобы быть могущественнее меня, что приносит мне огромную радость. Будь я проклят, если останусь под каблуком у своего отца, да и у Элиты тоже, до конца своей жизни. Нет, я хочу место за столом Элиты на своих условиях, а не только потому, что я сын Олега Павлова. И я собираюсь его получить.

Я выкапываю оставшуюся часть ямы, затем бесцеремонно закатываю в нее человека. В этот момент меня вообще ничего не волнует. Я больше ничего не чувствую после убийства. Было время, около тридцати убийств назад, когда меня тошнило от того, как много я их совершил, но теперь я рассматриваю это как неизбежное зло. Как только я отдам свой долг, возможно, я смогу вернуть единственное, что для меня важно. Камилла.

Я снимаю рубашку и бросаю ее в яму вместе с ним, не захватив с собой сумку, как придурок, которым я являюсь, затем иду за брезентом из машины. Я заворачиваю его и бросаю сверху, затем засыпаю землей, пока он не станет на одном уровне с землей, оставив только крошечный холмик сверху.

Сейчас даже не ночь. Убивая, я становлюсь смелее, совершенно не заботясь о времени суток. Обычно я работаю по ночам из-за своего расписания в университете, но сегодня взял выходной. К сожалению для меня, это означает, что я не смогу увидеть Камиллу даже издалека. Хотя мы отдалились друг от друга на протяжении последних лет, я не мог выбросить ее из головы. Представьте мое удивление, когда я наткнулся на нее в классе. Видеть ее три раза в неделю в течение нескольких месяцев подряд, не разговаривая с ней, было сущим адом.

Хотя знаю, что это был не лучший момент для меня, я имел в виду то, что сказал ей на днях. Она выглядела дерьмово. Под глазами у нее были глубокие фиолетовые мешки. И она была худее, чем я когда-либо видел ее. Я знаю, что это все моя вина, и, вероятно, поэтому это заставляет меня чувствовать себя плохо. Она не заслуживает такой боли.

Вот почему я меняю машину, переодеваюсь и еду в ресторан, который она часто посещает вместе с Энни. Я даже не стесняюсь этого, сажусь за столик прямо за ними и наблюдаю.

Официантка-брюнетка подходит к моему столику с широкой улыбкой на лице.

— Добро пожаловать в «Джованни», меня зовут Роуз. Могу я предложить вам для начала что-нибудь выпить?

— Только воду, пожалуйста. — Она кивает: — И я, вообще-то, уже готов заказать еду.

Примерно через полчаса перед Камиллой стоит салат с лососем, а перед Энни — курица, рис и спаржа. Я, с другой стороны? Сочный стейк с картофельным пюре и салат «Цезарь». По их привычкам в еде сразу видно, что они танцоры, всегда такие избирательные, чтобы оставаться в форме. За исключением того, что, на мой взгляд, иногда потакать себе — это нормально. Но она не знает, как это сделать. Она никогда не была из тех, кто потакает чему-либо, за исключением, может быть, нас.

Энни о чем-то взволнованно говорит, часто размахивая руками, а Камилла делает вид, что слушает. Я уверен в этом только потому, что знаю, как она выглядит, когда действительно слушает. Они говорят о сольном концерте — «Лебедином озере». Интересно. Я всегда думал, что балет станет проходящим этапом в жизни Камиллы, даже когда она уверяла меня, что это ее любимое хобби. В конце концов, большинство девушек перерастают его к тому времени, когда им исполняется восемнадцать.