— Хорошо, — неуверенно говорю я.

Матео, вероятно, недовольный моим ответом, встречается взглядом с Винсом. — Почему?

Взгляд Винса встречается с его взглядом, полным негодования. — Почему бы и нет?

Не тот, кого можно оспорить, Матео обманчиво небрежно пожимает плечами. — Ну, я тот, кто трахает ее каждую ночь, я тот, кто просыпается с ней, запутавшейся в моих объятиях каждое утро, мне не кажется, что есть много причин…

Стул Винса отлетает назад, и я подпрыгиваю, ахнув. Матео уже привлек внимание половины стола своим хвастливым мудачеством, но те немногие на дальнем конце, кто не смотрел, теперь обратили на него внимание.

— К черту это, — тихо говорит Винс. — К черту. Это.

— Винс, — говорю я, бросая взгляд на Матео. Я не спорю, но не думаю, что даже безопасно устраивать сцену, чтобы сказать Матео, чтобы он отвалил, на семейном ужине. Я представляю, как Матео достает свой пистолет, тот, что был внутри меня, и стреляет в Винса без угрызений совести, просто потому, что он, черт возьми, может это сделать. Я представляю себе потрясенные лица за обеденным столом, но все мы слишком напуганы, чтобы бросить вызов Матео, поэтому мы заканчиваем ужин, пока тело Винса остывает прямо там, на земле рядом с нами.

— Нет, — говорит Винс, тыча пальцем мне в лицо. — Ты заткнись.

Я делаю это не потому, что подчиняюсь, а потому, что я немного шокирована.

— К черту это, — снова говорит Винс. — Она моя. Я никогда не отказывался от нее; я никогда не говорил, что она мне не нужна… Нет.

Матео не отвечает, а Винс не дает никому другого шанса. Схватив меня за запястье, он тащит меня из столовой.

Мое сердце колотится, когда я спешу, чтобы не отстать от него, нервно оглядываясь. — А нам можно это сделать?

— Все остальные берут то, что хотят, какого черта мне должно быть до этого дело? — бормочет он.

— Я не думаю, что нам разрешено уходить с воскресного ужина, — замечаю я.

— К черту воскресный ужин.

Мне это кажется более чем безрассудным, но у меня не сложилось впечатления, что его интересует мое мнение. Я не знаю, что произойдет, ни сейчас, ни завтра, но, думаю, я готова к этому в любом случае с.

Когда мы добираемся до его комнаты, Винс захлопывает ее, затем подталкивает меня к кровати. Мое сердце колотится, я сомневаюсь во всем этом. Он сказал, что даже смотреть на меня не может, так как же это будет работать?

И он все еще выглядит сердитым. Вот он, со мной в его спальне, наши тела достаточно близко, чтобы соприкоснуться, но в его карих глазах горит огонь, сжигающий любую нежность, которую я надеялась там увидеть.

Он не разговаривает со мной. Я думаю, он собирался, но, похоже, он передумал. Вместо этого он хватает подол моего платья и задирает его, пугая меня.

Руки на моих бедрах, он позволяет своему взгляду скользить по моему телу. Я смотрю вниз, замечая синяки на бедрах — следы, оставленные Матео.

Кажется, в то же время это относится к Винсу. Его взгляд застыл на моих отметинах на бедрах, он сглатывает и делает шаг назад.

Я не хочу, чтобы он отступал, и мне тошно от того, что он это увидел, но я не хочу, чтобы он отстранялся, поэтому делаю шаг к нему.

— Не думай об этом, — тихо говорю я.

— Как? — спрашивает он. — Это все, о чем я могу думать.

— Я не хотела его. Разве это ничего не значит?

Его губы кривятся, его улыбка горькая. — Дело в том, Миа, что я тебе не верю.

— Ты не хочешь мне верить, — обвиняю я, не понимая почему. — Как так трудно поверить…?

— Ты сидела в его кабинете, навещая его, когда Адриан рассказал ему о встрече в эти выходные. Он позволил тебе там посидеть — и никто тебя там не заставлял.

— Я хотела поладить. Я просто хотела, чтобы все было по-дружески, я никогда не думала… Я никогда не думала, что он действительно навяжет мне себя, Винс.

— Матео никому не доверяет, Миа. И меньше всего тому, кому он дает повод его ненавидеть.

— Он не доверял мне, он подставлял меня, — говорю я немного раздраженно. — Для этого, прямо здесь. Ты был прав с самого начала, он никогда не собирался отпускать меня, потому что я видела, как ты вышел из этого чертового дома. Вместо того, чтобы сказать тебе «нет», по какой-то причине, он сказал «столько, сколько ты хочешь», а затем немедленно начал саботировать нас. Я должна была поверить тебе. Я не знаю… остановило бы это то, что произошло, но, может быть, тогда ты хотя бы поверил бы мне.