Зайдя в дом, Аарон первым делом пошёл наверх, чтобы переодеться в майку с длинным рукавом и спортивные штаны. Он по опыту знал, что чем комфортнее ему будет, тем легче придёт сон. Ну, было только чертовски жарко. Вся его одежда, каждый предмет должен был закрывать его кожу — от маек с длинным рукавом до длинных штанов. Он никогда, даже посреди лета, не носил то, что показывало шрамы на его руках и ногах. Его от них тошнило. Достаточно было того, что он не мог скрыть шрамов на лице и шее. Они были постоянным физическим напоминанием о его кошмаре, преследуя его каждое мгновение бодрствования.

Спустившись вниз за своей газировкой, он услышал голос матери. Так как дома они были одни, он предположил, что она говорит по телефону. Чувствуя себя слегка виноватым из—за то, что подслушивает её разговор, он развернулся обратно к лестнице, но остановился, когда услышал своё имя.

— Нет, Аарон в порядке. Ему просто стало… некомфортно из-за того метода, которым вы решили распределять своих студентов на пары. Он не хотел, чтобы целый кабинет людей смотрел на него, когда он встал, чтобы найти своего партнёра, — говорила его мать, и похоже, она начинала терять терпение. — Нет… Нет… вы не могли знать.

Бог знает, его преподаватель не мог предсказать, что Аарон сбежит с урока. По большей части Аарон сам не имел понятия, что выведет его из себя, а он жил со своими неврозами больше двух лет.

— Да… Я поговорю с ним об этом. Спасибо вам за звонок.

Она поговорит с Аароном? Она поговорит не с доктором Майером насчёт Аарона? О чём она с ним поговорит? Слегка раздражённый, он прошёл на кухню, в то время как она ставила беспроводной телефон на тумбочку. Дойдя до холодильника, Аарон взял с нижней полки газировку. Ему следовало остаться и поговорить с ней или подняться в свою комнату? Прямо сейчас мысль о сне звучала хорошо. К сожалению, его мать приняла решение сама.

— Аарон, мы можем поговорить? — спросила она голосом, который оставлял мало сомнений насчёт того, что она хотела обсудить с ним что-то серьёзное. Она практически застыла, с решительным выражением на лице. Он открыл газировку, подумал и наконец сдался неизбежному. Сев напротив неё за стол, он морально подготовился к разговору.

— Я брошу этот урок, — сказал ей Аарон, пытаясь её опередить. Он понятия не имел, знает ли она, что он слышал разговор, но надеялся, что она примет его решение и на этом всё оставит.

— Я согласна, что это один из вариантов, — сказала мать, удивляя его. Он не думал, что она примет это как возможность. Когда она сказала это, он расслабился, хоть и чуть-чуть. — Есть и другие альтернативы.

— Какие? — без особого интереса спросил Аарон.

— Для начала, я хочу, чтобы ты кое о чём подумал. Доктор Майер обычно не распределяет партнёров на своих уроках. Он делал это впервые. Обычно он позволяет студентам самим выбрать себе партнёров, но сделал иначе, чтобы спасти тебя от тревоги из-за самостоятельного поиска.

Аарона это удивило. Он знал, что доктор Майер, возможно, будет относиться к нему намного легче, чем нужно, но чтобы изменить своим принципам, просто чтобы одному из его студентов было комфортнее… Это было не просто признаком хорошего учителя; это была доброта.

— Почему тебе кажется, что ты не сможешь делать проект с другим студентом? — надавила его мать, подпирая одной рукой подбородок, будто готовилась обдумать его ответ. Он просто не был уверен, что сможет ей этот ответ дать. Она хотела, чтобы он объяснил свои страхи, оправдал свою панику, когда в этом не было никакой логики. Если бы он мог вести себя разумно и логически контролировать свою эмоциональную реакцию, проблемы никакой бы и не было. Так что, вместо попыток объяснить страх, он попытался это описать.

— Когда я думаю о том, сколько времени понадобится проводить с незнакомцем, выполняя этот проект, видеть, как на меня пялятся, чувствовать осуждение и жалость, я чувствую панику, — сказал он, стараясь как можно лучше выразить ощущения.

— Хорошо, это я могу принять. Не могу сказать, что я понимаю, потому что это не так, и я не буду к тебе снисходительной, утверждая обратное, — это был первый раз в его жизни, когда мать говорила с ним как со взрослым. Он обнаружил, что ценит это больше, чем может выразить словами. Но это слегка сбивало с толку, потому что он привык, что она старается потакать ему. — А что, если бы ты и твой партнёр выполняли большую часть работы через приложения для переписок или электронную почту?

Аарон мысленно начал возражать, но не смог найти логичный аргумент и закрыл рот. Что, если всю работу можно было сделать на компьютере? Он мог писать своему преподавателю, когда возникнет вопрос, и это было нормально. Важнее был вопрос о том, почему он сам об этом не подумал? Он был так занят мыслью, что придётся с кем-то взаимодействовать, что до него ни разу не дошло, что это не обязательно должны быть личные встречи.

— Я… Наверное, я мог бы на это пойти, — признал Аарон, но выражение лица его матери не изменилось. Оно не засветилось, как он ожидал.