Я пристально смотрю на нее. Вспышка румянца пробегает по моей шее и заливает обе щеки. Это происходит мгновенно. Мы не обсуждали реальные схемы того, как будет проходить курс. По-видимому, это всё происходит после обработки моего интервью и анкеты. Очевидно, мне было интересно, кто эти мужчины. Те, кто помогут мне. Кто прикоснется ко мне руками и губами, как предложил Рейф.

Но ни разу не приходило в голову, что я представляю собой интерес. Что быть неотразимой девственницей, которая располагается как свежее мясо и подчиняется их желаниям, может быть чем-то, что эти неизвестные мужчины могут оценить.

И дорого заплатить.

— Ох, — глупо говорю я.

— Не переживай. — она кладет руку мне на плечо. — Мы тщательно отберём каждого, кто будет взаимодействовать с тобой в рамках программы. Твое благополучие и удовлетворение — наш приоритет. Не сомневайся в этом. Но если ты это сделаешь, ты станешь воплощением всякой фантазии для тех, кому повезет взять тебя в это путешествие — она подмигивает. — Поверь мне, они получат от этого столько же пользы, сколько и ты. Участие в программе «Раскрепощение» — одно из величайших удовольствий, которое мы можем предоставить нашим клиентам.

ГЛАВА 9

Белль

Я отношусь к заполнению анкеты Женевьевы как к некоему священному ритуалу.

Съела лёгкую еду. Сегодня вечером нет места для пищевой комы. Принимаю душ и под горячими струями нежно прикасаюсь к себе.

Ничего слишком возбуждающего, просто несколько дразнящих движений кончиками пальцев по соскам и пара легких, ленивых поглаживаний между ног для поднятия настроения.

Боже, это уже приятно.

Более чем приятно.

Наш разговор с Женевьевой на протяжении всего дня заставлял меня ощущать свое тело более осознанно, чем обычно. Дело не только в том, о чем мы говорили, но и ожидание того, что я сосредоточусь на своих самых темных желаниях этой ночью, заставило меня почувствовать легкую пульсацию между ног.

И теперь, достаточно пары прикосновений для разогрева. Мои складочки гладкие и влажные; клитор уже набух. Сегодня вечером не потребуется много усилий, чтобы довести меня до экстаза.

Я включаю ручной душ, становясь под основную струю, и направляю ее между ног. Резкий поток горячей воды под давлением похож на пощечину, и мои ноги практически подгибаются. Боже, это невероятно. Я на секунду закрываю свой разум и позволяю себе погрузиться в одну из своих фантазий.

Я в просторном душе, голая и мокрая, с двумя, или, может быть, даже тремя парнями. Они зажимают меня между своими скользкими телами, плоть скользит по плоти, прежде чем загнать меня в угол. Я прижимаюсь к плитке, когда один из них встает передо мной на колени. Он ласкает меня своим языком, в то время как кто-то другой играет с моей грудью, именно так, как мне нравится в моих фантазиях, и еще один парень обрызгивает мою чувствительную кожу струями воды.

Но я та, кто кончает, стоя на коленях, когда они бесстыдно используют мое тело, извергая себя мне в рот и дрожа от их оргазма на моей плоти.

В моем запутанном сознании все парни выглядят точь-в-точь как Рейф. И хотя я понятия не имею, как выглядит обнаженный мужчина, доводящий себя до оргазма, в реальной жизни, я прочитала достаточно любовных романов, чтобы провести параллели в своем сознании.

Его голос звучит у меня в голове, но когда повторяю его слова, я наделяю их более глубоким и откровенным сексуальным оттенком, чем он произнес их в тот момент.

Четыре рта лучше, чем один. Восемь рук лучше, чем две.

Черт возьми.

Я выключаю душ, одновременно отчаянно стремясь к оргазму, убеждённая, что отправляюсь прямиком в ад, и сознающая, что такое настроение — именно то, чего хотела от меня Женевьева.

Она хотела, чтобы я была настолько возбужденной, когда буду отвечать на анкету, чтобы жаждала всего.

Была открытой.

В конце концов, я полагаю, что подписаться на такую программу, как «Раскрепощение», и выбрать максимально безопасный «ванильный» секс — все равно что посетить лучший в мире шведский стол и отказаться от всего, кроме зеленого салата.

Я вытираюсь быстрым, не чувственным способом, избегая слишком сильно касаться сосков или клитора на случай, если я ненароком переступлю через край, и в миллионный раз задаюсь вопросом, в чем же различие.

Когда я была с Гарри, парнем, с которым встречалась на втором курсе университета, то была без ума от него. Думала, что он такой великолепный. Я обожала его целовать. Но когда он попытался зайти дальше, я была двойственна. То есть, я испытывала моральные сомнения, но сексуально была отстраненной. Он, должно быть, подумал, что у меня вообще нет сексуального влечения.

И все же, я здесь, одна и фантазирую о том, как меня снова и снова опустошают три горячих незнакомца.

Вероятно, это потому, что последнее нереально. Возбуждает именно потому, что это фантазия.

Это не реальность.

Но могла быть, напоминает мне тихий голос в голове. Это тот же самый голос, который подтолкнул меня к тому ужасному разговору с Рейфом и к тому, чтобы отправиться в офис Женевьевы.

Иногда огромная пропасть между фильмами, которые крутятся в моей голове, и полным отсутствием опыта в реальной жизни заставляет меня чувствовать себя худшим из всех самозванцев. Как будто у меня нет даже права думать о таких вещах, потому что хорошей девочке, как я, нечего быть грязной шлюхой, даже в своих мыслях.