— Я знаю, что это смертный грех, — говорю я, хватая воздух, — но ничего не могу с собой поделать. Мне это нужно. Я хочу, чтобы меня развратили.

— Да, черт возьми, — говорит Каллум. — Лучше дайте этой грязной монашке то, что ей нужно, отец.

— Я дам, — говорит Рейф и с этими словами прижимается ко мне языком.

Он следует по пути, проложенному его пальцем несколько мгновений назад, и это совсем не то, что мне нужно, но из-за того, что он держит меня широко раскрытой, мне кажется, что он задевает все возможные нервные окончания во всей моей промежности, и это чертовски удивительно.

Неописуемо.

Рейф Чарлтон на самом деле лижет меня там.

Он стонет, прижимаясь к моей плоти.

— Как она? — спрашивает Каллум. Он наклоняется и целует меня, чего я не ожидаю, но когда его язык вторгается в мой рот, в то время как его руки лежат на моей груди, а язык Рейфа творит чудеса с нижней частью моего тела, я чувствую себя наполненной и правильной. Я стону ему в рот.

— На вкус она как грех, — говорит Рейф, — и я не уверен, что смогу остановиться. — он делает один долгий, грубый круг по моему клитору. — Она — воплощение всех чертовых соблазнов в книге. — его палец снова находит мой вход и с силой входит в меня. Я вздрагиваю, но уже привыкла к этому ощущению. — Я хочу трахнуть ее. Жестко. Чтобы она умоляла о том, чтобы ее перевернули и трахнули сзади, пока ты будешь трахать ее в рот.

Еще одно долгое облизывание. Он проводит языком по моему клитору так, что я широко открываю рот, не веря, что когда-либо могло быть что-то настолько приятное. Или что кто-то может быть настолько искусен в непристойных словах, в то же время все сильнее и сильнее обводя меня своим волшебным языком.

Каллум стонет.

— Господи, да. Я хочу трахнуть этот ротик. — он сильно мнет мои соски, погружая свой язык мне в рот.

Рейф добавляет второй палец, и, о, вау. Это очень, очень туго и определенно дискомфортно.

— Дыши, — приказывает он мне.

Я повинуюсь, и ощущение растяжения немного проходит.

— Она такая тугая, — выдыхает он. — Не могу даже представить, каково это — трахнуть ее.

И тут его язык снова оказывается на мне, а полнота его пальцев внутри меня делает каждое ощущение в миллион раз более интенсивным. В миллион раз лучше.

— Черт, ее клитор набух, — стонет он, обращаясь к Каллуму. — Она так чертовски возбуждена. Тебе приятно, Белина? Вот что значит грешить. Тебе нравится?

— Это чувство… такое… — выдавливаю я, когда Каллум отстраняется, чтобы дать мне возможность высказаться, но я теряю контроль.

Рейф хихикает и продолжает ласкать меня. Поддразнивая. Он обводит мой клитор языком. Проводит им вниз, чтобы успокоить мой сильно растянутый вход, затем снова вверх. Он грубо ласкает его, и я практически кончаю. Каллум целует меня, так что я не могу говорить, но я прижимаюсь к языку Рейфа и громко стону, чтобы выразить свое отчаянное желание освободиться.

— Она уже близко, — говорит Рейф, и Каллум делает одолжение, усиливая количество поцелуев и поглаживая пальцами мои соски. Рейф вынимает пальцы и с силой засовывает их обратно, одновременно грубо и ритмично лаская меня своим языком, и попадает в точку снова, и снова, и снова, и я поднимаюсь все выше и выше, и жар разливается по всему моему телу, пока эти двое парней продолжают свои чувственные ласки, нападая на меня.

Я не знаю, где начинается и где заканчивается мой оргазм. Он красочный, возбуждающий и ошеломляющий. Волны наслаждения накатывают на меня все сильнее и сильнее. И когда они начинают спадать, то же самое происходит и с ласками мужчин. Рейф смягчает свои облизывания и вынимает из меня пальцы. Сквозь ослепляющие солнечные пятна и оглушающий звук собственного дыхания я смутно осознаю, что он засасывает пальцы в рот и стонет. Каллум ослабляет хватку, накрывает мои груди ладонями и мягко надавливает, пока я опускаюсь.

Я дрожу, приходя в себя. Теперь, когда безумие прошло, мне следовало бы смутиться, но я слишком слаба. Слишком измотана. Слишком счастлива.

Рейф встает с кровати.

— Ты ни за что не откажешься от этого, Белина, — говорит он.

Я качаю головой.

— Нет.

— Вот в чем дело. Мы скажем твоей матери-настоятельнице, что ты прошла испытание. Тебе было неинтересно. Но мы знаем правду. Ты маленькая грязная шлюшка, которой нужен член. Я думаю, мы только что нашли нашего нового рекрута, который порадует священников.

Несмотря на мой ошеломляющий оргазм, все мое тело трепещет от его слов, от того, что он предложил сценарий, в котором я буду игрушкой в руках священников. Я думаю, что это, вероятно, было каждой моей фантазией.

— В следующий раз, — говорит Каллум, — ты получишь по заслугам. Тебе повезло, что я не засунул свой член тебе в рот.

Я бросаю взгляд на его промежность и впервые замечаю, что он твердый. Но когда снова смотрю на Рейфа, выпуклость становится еще больше, а лицо у него как у человека, достигшего предела своих возможностей. В этот момент он до мозга костей олицетворяет противоречивую личность, его великолепное тело облачено во все черное, воротничок выглядит белоснежным в свете распятия, а его красивое, потрясающее лицо напряжено. Измученно.