Оно и правда: долго ее строили охотники всем своим охотничьим миром, обживали, доводили до ума, превращали из временного жилья в почти постоянное. И если поначалу жить тут можно было только летом, да и то не больше двух-трех дней, желательно не дождливых, то спустя много лет изба вполне могла приютить в любое время года и на любое количество дней – все в ней было для комфортной лесной жизни.

В охотничьих делах Игорь не участвовал, водку не пил, стрелять из воздушки тоже отказался. По вечерам прислонялся к печке, закрывал глаза и слушал охотничьи байки. Иногда гладил собак, которые по непонятным причинам лезли к нему больше, чем к хозяину.

На второй же день охотники принесли добычу: лося.

«Мечты сбываются, но не так, как я хотел», – грустно подумал Игорь, потому как сохатого разделали на месте убийства, а к избе притащили по кускам.

Хочешь собрать пазл и увидеть лося целиком? Приступай! Вот правая нога. Вот огузок левый. Правда, шкура осталась там, в лесу, на месте убийства – месте разделки. Впрочем, ее собаки, скорее всего, уже разодрали в клочья.

Лосиную голову охотники бросили за забор. Игорь глянул на нее: большой волосатый нос, зубы в разверзнутом рту (кричал ли лось перед смертью?), глаза открытые, темные и пустые.

Что он хотел в них увидеть? Животный страх перед смертью? Отражение несущихся на лося собак?

– Во! Тебе на память!

Игорь отвлекся от лосиной головы. Позади стоял Валерик и гордо протягивал ветвистый рог. Не слишком широкий, да и «ветвей» не так и много.

– Вешалку там сделаешь, – продолжал навязывать рог Валерик. – Можешь даже рассказывать, что это ты завалил. Мы не обидимся, потому что не узнаем.

Валерик гоготнул.

Игорь от рога отказался:

– Да некуда мне его вешать. Я комнату снимаю, хозяйка злая, не разрешает ничего в дом тащить.

Тут Игорь соврал – никакой хозяйки он не видел. Только хозяина, и то один раз, когда тот ключи передавал, а так все онлайн – общение, переводы, прочие вопросы.

– Ну как хошь, – немного обиделся Валерик. – Я ж от души.

Потом Сан Саныч долго-долго, часов пять, тушил лосятину в котелке на печке.

– Лосятина жесткая, – объяснял он Игорю, которому не так и важны были эти мясные особенности. – Потому ее лучше хорошенько протомить. И тогда она станет ничуть не хуже говядины. Как по мне, так даже лучше. Лосей хотя бы не пичкают всякими ГМО.

От лосятины Игорь отказался, придумал, что не любит дичь. Ему, конечно, не поверили, но настаивать не стали: не хочет человек, да и ладно.

На третий день охотники пили водку, доедали тушеного лося, а Игорь бродил по лесу, стараясь при этом не упускать избу из виду. Заблудиться тут на раз-два можно.

Бело-сизый мох приятно хрустел под ногами. Это особенная мелодия леса: тонкая, тихая, чарующая. Можно высоко поднимать ноги, пытаясь громко топнуть, прыгать или бегать, а то и вовсе повалиться кувырком на землю, но мох под тобой все равно будет звучать так, словно ты крадешься. Мирно перешептывались где-то высоко над головой сосны. Вдалеке стучал дятел, но как ни пытался Игорь к нему приблизиться, чтобы высмотреть красноголового, так и не сумел.

Набат и Лада, весело виляя хвостами, сопровождали Игоря в каждой его прогулке. Насытившиеся охотой, да и в целом послушные, они не уносились с громким лаем за зверем, хотя время от времени вставали в стойку – поднимали уши, нюхали воздух – чуяли, может, зайца или еще одного лося, но интересоваться ими уже не интересовались. Куда лучше облаять наглую белку, для острастки встав на задние лапы, а передними скребя по стволу дерева. Или разрыть землю возле пня, сунуть в корни нос и чуть взвизгнуть, вспугнув мышь.

Под конец прогулки Игорь садился возле небольшой речушки, прорезающей плотный лес. Собаки устраивались по обе стороны от мужчины, чуть прижимались к нему рыжими боками, усмиряли свои хвосты. Все трое созерцали, впитывали природу.

Собакам, может, и все равно, они просто компанейские – человек сидит, ну и мы с ним заодно, а вот Игорь чувствовал себя никчемной частью чего-то большого и непостижимого.

Удивительное чувство. Всем бы его испытать.

Игорь не раз катался в избу. Охотиться так и не начал. Мужики и не настаивали. Охота – личное дело каждого. Дичь тоже не ел. И это прощается. От доли отказывался, да и права на нее не имел: мясо достается добытчикам. Игорю и предлагали-то из вежливости.

За несчетное количество поездок он изучил этот лес от и до – от хвоинки до высоких крон, от муравейников до лисьих нор. Но казалось, что лес в ответ его так и не принял.

Чужак. Он навсегда останется здесь чужаком.

А так важно быть своим.

Лес, что плотно обступает, враждебно таращится изо всех кустов, и лес, что ласково распахивает свои хвойно-лиственные объятия, – это два разных леса. Во втором ты чувствуешь себя в полной безопасности: даже если и заблудишься, лес сам тебя на нужную тропу выведет. А в первом приходится вздрагивать от каждого шороха, быть внимательным, даже – напряженным, а не то вберет тебя и вовек не отпустит, искромсает и бросит лежать посреди тропы, что ведет в самую глушь.