– Неужели?
– усомнился Картрайт.

– Конечно, - заверил его Картавый и принялся перечислять.
– Мужчина или женщина, сколько лет, когда написано письмо, антигены гемической жидкости - все это можно узнать по слюне. Это, по-твоему, не важно?

– Вот никогда бы не подумал, - искренне изумился Картрайт.
– А еще что-нибудь раскопал?

– Будет и еще, - многозначительно пообещал Картавый.
– Ну что, даешь машину?

– Валяй.

Из лаборатории профессора Рогана Картавый возвращался спустя полчаса, с исчерпывающей информацией. По дороге Картавый еще разок обмозговал положение.

Выходило так, словно он добровольно уселся на бочку с порохом, когда не доложил о своих подозрениях Картрайту и патрону. Но, похоже, порох уже изрядно отсырел. Время ушло не только сейчас, а и тогда, когда письмо только попало на экспертизу. Теперь хозяину, всемогущему "кэмпо" - конец, это совершенно ясно.

Но вот что странно: люди, которые подстроили Манзини каверзу, прекрасно были осведомлены об одной очень важной привычке. Жизненно важной, как оказалось. А ведь о ней знали немногие в самом близком окружении шефа. Выходит, в свите Манзини предатель. Кто он? Вопрос номер один. Под чью дудку пляшет? Тут возможны варианты...

Нет! Он правильно поступил, скрыв от Картрайта и "отца" свои подозрения. Теперь у него на руках козырная карта. Правда, неверный ход может стоить жизни, но он-то всегда был незаурядным игроком.

Картавый понял, что "кэмпо" успел получить тихую смерть, как только "Кадиллак" подъехал к крепости Манзини. Ворота настежь... перепуганный насмерть привратник... нигде ни одной машины. Дом, еще несколько часов назад набитый людьми, теперь напоминал брошенный муравейник.

Годы унижений и борьбы сделали Картавого хорошим актером. Он пулей вылетел из машины, схватил обалделого привратника за шиворот и яростно взревел:

– Где "отец"?

– В кли... кли... клинике Рас... рас... Раскина, - проклацал тот зубами.

– Недоглядели! Скоты! А...
– На губах его запузырилась кровавая пена.

Картавый дико взвыл и ринулся обратно к машине. Выдернув перепуганного водителя из-за руля, он прыгнул на его место, и "Кадиллак" помчался, ревя стопятидесятисильным двигателем.

Он разбрасывал в стороны встречные автомобили, спихивал на обочину попутные, истошно выл сиреной и игнорировал красный свет светофоров.

Через десять минут Картавый был уже в клинике, размеренный быт которой в тот день нарушился самым варварским образом.

В чистых светлых коридорах топтались угрюмые боевики с автоматами. Ухоженный газон перед зданием превратился в автостоянку. Десятка два полицейских автомобилей окружили клинику кольцом.

Внутри этого "официального" кордона вторым кольцом расположились машины телохранителей Манзини, Полисмены поигрывали дубинками и угрюмо косились на небритых парней, пиджаки которых зловеще топорщились. В переулке дежурили три пожарных грузовика - на всякий случай. В довершение картины над крышей завис полицейский вертолет.

Картавый с трудом пробился сквозь кордоны.

В здание его не пустили. Пришлось затребовать Грога - начальника личной охраны шефа.

Гроги спустился не сразу и выглядел потерянно. О горе, постигшем "семью", Картавый знал, пожалуй, лучше Гроги, но интерес к подробностям проявил повышенный - не дай Бог тот заподозрит что-нибудь.

Узнав, что "отец" совсем плох, Картавый рванул на груди рубаху и впал в прострацию. Его даже пришлось уложить на диван в прихожей и впрыснуть транквилизатор. Заодно укололся и Гроги, искренне преданный "отцу". Потому-то окончательно расстроился при виде "неподдельной" скорби Картавого.

Минут через десять Картавый успокоился и робко осведомился, нельзя ли повидать "отца"?

Получив отрицательный ответ, он отправился на поиски Картрайта и нашел его в комнате с табличкой: "Дежурный реаниматолог".

Картрайт беседовал с кем-то по телефону, а в комнате, кроме него, находился телохранитель.

– Исчезни на минутку, - коротко приказал телохранителю Картавый, тот взглянул на Фила - можно, мол?
– и, получив подтверждение, послушно исчез за дверью.

Картавый плотно притворил дверь, огляделся по сторонам и, убедившись, что в комнате никого, кроме него и Картрайта, не осталось, устало опустился в кресло.

Фил Картрайт настороженно наблюдал за действиями Картавого, но вопросы задавать не торопился. Наконец не выдержал:

– С чем пришел?

– Что, "отец" совсем плох?
– ответил Картавый вопросом на вопрос.

– Безнадежен, - уныло махнул рукой Фил, - дышит за него аппарат, и вообще... тянет только на препаратах.