Марина, чуть не плача, сжимала и разжимала кулачки.

– Но мы же ничего не делали! Мама!

– Еще бы вы что-то делали. Ты у меня теперь дома насидишься. На все выходные. Поняла?

– Лариса Васильевна, это неправильно, – попробовал вмешаться я. – Я никогда бы не позволил…

– Никогда и не позволишь, – перебила она. – Ты и правда весь в отца. Надо было мне сразу это понять. На порог не пускать. Забудь вообще этот адрес, и ему скажи, чтоб забыл. Ненавижу его… Лучше бы он вообще никогда не приезжал… Чем так…

У женщины на глазах блестели слезы. Я начал кое-что понимать. Мне стало жаль ее. Вот что занятно: Костик тоже выглядел взволнованным. Лариса Васильевна кинула на него странный взгляд.

– Мальчик, – сказала она. – Надень штаны хотя бы.

Эпизод47. Дом на главной хворостовской площади был довольно старым: его начали строить еще при царе для какого-то купца, да так и не закончили, а доделали уже после революции и устроили здесь музыкальную школу.

Маринкина мать, Лариса Васильевна, в детстве сама ходила в эту школу учиться играть на рояле (это был небольшой трофейный Muhlbach). Она хотела записать туда же и Маринку – но не успела, потому что второй секретарь горкома комсомола Ростик Шалимов, по прозвищу Шальной, повесил на доме новую вывеску – «РОСТ-банк» – и слил туда оставшиеся от социализма денежки.

С тех пор в здании играла совсем другая музыка. В подвале, между прочим, были устроены сейфовые ячейки, которые сдавались в аренду, как в камере хранения.

В одной из таких ячеек ждал нас чемоданчик с деньгами.

Ключ лежал у меня в кармане.

В последнем письме от отца говорилось:

«Когда ты получишь ключ, тебе нужно будет встретиться с Ростиславом Ивановичем Шалимовым, председателем правления РОСТ-Банка. Это в центре, рядом с мэрией. Мы с ним когда-то учились в одной школе, правда, он немного постарше. Его сын тоже постарше тебя, ему около двадцати. Но это неважно.

Покажи Ростиславу Иванычу этот ключ, и он отведет тебя в хранилище. Я не мог действовать под своим именем, поэтому никаких документов на этот сейф нет. Когда ты откроешь чемоданчик, в нем будет инструкция, что делать дальше.

И вот что: ты его откроешь, только если будешь действовать правильно».

Последнюю фразу я так и не понял. Впрочем, отцовскую любовь к загадкам я уже знал лучше некуда.

Я остановил автобус в стороне от любопытных глаз, за углом, у бокового фасада банка. Выключил зажигание. Поглядел на себя в зеркало. Пригладил волосы.

В зеркальных окнах первого этажа, забранных толстыми решетками, горело солнце. Мне нужно было пойти туда, но отчего-то я все медлил. Никак не решался.

– Ладно, Пит. Чего тянуть, – посерьезнев, сказал Макс. – Давай.

Я взглянул на парней, улыбнулся.

– Тебя проводить? – спросил Костик.

– Да ладно. Я позову, если что. Отдыхайте пока. Скоро всё кончится.

Они смотрели мне вслед, пока я шел к парадному подъезду и поднимался по высоким каменным ступенькам. Массивная деревянная дверь подалась, и я вошел внутрь.

В мраморном холле скучал охранник.

– Вам куда, молодой человек? – спросил он, пристально глядя на мою футболку и джинсы.

– У председателя правления здесь офис? – бросил я, как будто только и делал, что посещал офисы банкиров.

– По ходу здесь, – прищурился охранник. – А вам кто конкретно нужен?

– Мне нужен конкретно Шалимов Ростислав Иванович.

– Ростислав Иванович? По какому же вопросу?

– Я – представитель клиента.

Охранник пожал плечами, потянулся к телефонной трубке и произнес несколько слов. Скосил глаза на меня, указал пальцем на кожаный диван у окна. Я уселся, стараясь не показывать волнения.

Через пару минут наверху хлопнула дверь, и по мраморной лестнице сбежал вниз подтянутый юноша лет двадцати, в костюме и блестящих ботинках. Я узнал его сразу.

«Ну да, разумеется, – усмехнулся я про себя. – Костюм. Почему бы и нет. А после работы он переодевается в джинсы, садится в красный «wrangler» и сводит с ума местных телок».

– Зачем тебе нужен мой отец? – спросил юноша, даже не поздоровавшись.

– А что такого? – оскорбился я. – Дело к нему.

Он встал напротив и окинул меня оценивающим взглядом. Нет, не только оценивающим: болезненным и подозрительным.

– Мне поручили к нему обратиться, – осторожно сказал я. – У него есть для меня кое-что.

– Ничего у него нет, – процедил сын сквозь зубы. – И самого его нет. Он сейчас в отъезде.

– Я не знал, – протянул я.

Шалимов кивнул. А потом спросил:

– Теперь скажи, пожалуйста... кто тебе поручил к нему обратиться? И зачем?

– Я вообще-то не понимаю, почему вы... почему ты меня пытаешься допрашивать. Мой отец с твоим в одной школе учился. Вот и все.

– Твой отец? – изумился подрастающий банкир. Даже спесь слегка подрастерял. – С моим? Так ты Раевский, что ли?