Здание банка было шикарным. Белокаменный, двухэтажным, с колоннами и лепниной, огромными окнами. Он ярко выделялся на общем фоне чисто аристократической изысканностью.

– Рассредоточиться, – скомандовала Клэр, и половина моего сопровождения моментально растворилась в воздухе.

В сам банк я вошла в компании Клэр, Вальтера и еще двух бойцов, тягавших сундук, битком набитый бумагами. Для запланированного мной представления, главный зал банка подходил идеально. Это было просторное помещение, по периметру которого стояли столы клерков для работы с клиентами. И забито оно было основательно – в периоды народных волнений, люди все время бегут в банки, правда, с разными намерениями. Кто – все забрать, опасаясь, что толпа ворвется в банк, а кто-то наоборот, все спрятать, опасаясь, что толпа ворвется в их дом.

– Ваше Высочество? – неуверенно спросил работник банка, за столом которого сидела очень встревоженная девушка с малюткой на руках.

Я обвела взглядом шушукающееся помещение и поинтересовалась:

– У меня ценные бумаги вашего славного банка. Я бы хотела их обналичить согласно рыночной стоимости, закрепленной утренними торгами.

Моментально стало тихо-тихо. Кажется, присутствующие даже дышать перестали. Я прошлась по отполированному до зеркального блеска мрамору пола. Стук моих каблуков разносился по залу, и с каждым шагом напряжение нарастало.

Откуда-то из служебных помещений вынырнул управляющий – сухопарый, суетливый старичок, на лбу которого крупными буквами было отпечатано «ДЕЛЕЦ».

– Ваше Высочество, как мы рады видеть вас в нашем славном банке, – нервно потирая руки произнес управляющий. – Меня зовут…

– Мне неинтересно, как тебя зовут, – холодно произнесла я. – Мне интересно обналичить бумаги.

– О, мы с радостью! Пусть ваши люди передадут моим сотрудникам, мы все аккуратно подсчитаем…

– Здесь ровно один миллион сто тридцать девять тысяч, – оборвала я мужчину. – Что соответствует 49,9% от всего объема расписок.

– Да, но мы бы хотели удостовериться…

– Вы мне не верите, серьезно? – приподняла я бровь, и управляющий нервно сглотнул.

– Ну что вы, нет, конечно… Мы сей момент все организуем… – он сделал знак рукой, и несколько сотрудников подскочили к моим бойцам, чтобы принять сундук.

Наверное, это действо бы затянулось, ведь чтобы вынести мне требуемое золотишко, необходимо немало потрудиться. Сложно отдать то, чего нет.

Но на счастье, уважаемый лорд Киллинджер явился собственной персоной. Точнее, его пинками загнали в здание банка мои гвардейцы.

– Что вы себе позволяете! – брызгал слюной Киллинджер. – Я буду жаловаться королеве!

– Уверен? – негромко поинтересовалась я, и мужчина обернулся на мой голос.

Впервые в жизни мне хотелось убивать, но убить эту падаль было мало. Его нужно было судить, судить публично и максимально жестоко. Чтобы больше никому и никогда не пришло в голову вредить моему миру и моему трону. Таких ублюдков во времена моих предков привязывали к позорному столбу, оставляя на радость голодной публике.

Медленная, мучительная, позорная смерть – вот, что ждало Киллинджера. И он это знал. Я по его глазам поняла, что он знал, зачем я здесь. Бессмысленно дернулся в сторону выхода, но, получив простой и эффективный удар в живот, сполз на пол.

– Лорд Киллинджер, – медленно проговорила я, скрестив руки на груди и наблюдая, как холеный, гордый мужчина в мгновение ока превращается в бесформенную трясущуюся кучу: – Вы обвиняетесь в финансовых махинаяция, фальшивомонетчистве, массовом убийстве мирных граждан, спонсировании нападения на форт Патронум и незаконную торговлю алросом. Вы предстанете перед королевским судом и никакие личные связи и симпатии не спасут вас от справедливого приговора.

Несколько секунд я смотрела на мужчину на полу, а затем Клэр скомандовала:

– Отконвоировать обвиняемого в Туррету!

Я смотрела, как Киллинджера тащат на выход и понимала – он первый, кто попался, но явно не единственный и точно не последний. А, значит, у меня впереди очень много дел.

И самое важное из них – получить корону.

После того, как Киллинджера отконвоировали в тюрьму, я решила, что мне нужно отправиться в самое сердце митинга. Мое сопровождение от такого поворота, конечно, было не в большом восторге. Мы негромко спорили втроем в стороне от гвардецев, перетряхивающих банковских клерков.

– Это опасно, – нахмурилась Клэр.

Вальтер же был не настолько корректен:

– Твоя голова для мира Железа ценнее на плечах, чем под ногами озверевшего плебса.

И он, конечно же, был прав, но я не могла поступить иначе.

– Это мои люди, – упрямо проговорила я. – И самые незащищенные слои населения. И никому, кроме короны, они больше не нужны. А если они становятся не нужны короне, то превращаются в инструмент шантажа и беспорядка, как сейчас.

– Там озверевшая толпа и ей все равно, принцесса ты или жрица храма Всех металлов, – злился Вальтер. – Они тебя затопчут, и наших сил может не хватить, чтобы тебя защитить. Шальной болт, хаос и давка. Уличные бои – худшее, что может произойти в городе, и, если я верно оцениваю ситуацию, до них осталось полшага.