Там оказалось еще больше папок, названиями которых были непонятные и длинные буквенно-числовые комбинации. Я наугад залезла в одну из них, затем, увидев такую же картину, повторила щелчок мышью и в открывшейся папке нашла много разных файлов: аудио, тексты, фото и даже, кажется, несколько видео. Человек с фотографий был мне не знаком, однако фото попадались разные: на одних он улыбался и позировал, на других — вовсе не смотрел в камеру, будто за ним следили. Информации было много, а если предположить, что в каждой папке этой «матрешки» находится еще столько же, мозг уже готов был разорваться от объема.

В это время как раз подошел Дима с чашками и поставил одну из них рядом со мной. Когда я никак не отреагировала, он склонился над монитором, желая понять, что же так сильно на меня повлияло: если у меня зачастую не было аппетита, то от кофе, тем более сладкого, я не отказывалась никогда. Я молча подвинулась в сторону, открывая парню обзор на экран: наверняка он что-нибудь сообразит. Пролистав несколько фото, молча изобразила недоумение: тут даже сказать было нечего.

Дима аккуратно отодвинул мою руку и завладел мышкой. Клацнув куда-то пару раз, он с умным видом долго всматривался в названия папок, после чего его лицо просветлело.

— Похоже на шестнадцатеричную систему, — с улыбкой он повернулся ко мне и отхлебнул свой кофе. — Забивай в поисковике сайты-переводчики.

Копируя в конвертер название первой папки, я ждала раскрытия какой-то страшной тайны или как минимум масонского заговора, но в окошке перевода значилось: «Anikeev». Чья-то фамилия?

— Аникеев, значит, — протянул Дима.

— Знакомая фамилия? — уточнила я.

— Впервые слышу.

Помолчав, я все же решила спросить:

— Почему русская фамилия записана латиницей?

Дима хихикнул.

— Русский алфавит не переводится в шестнадцатеричный код, — вообще-то, я могла бы и догадаться. В школе на информатике мы проходили эту тему, но я и подумать не могла, что она мне когда-нибудь пригодится в жизни. — Давай переведем остальные?

Хоть мы и спешили, процесс занял некоторое время: на всякий случай я выписывала текст на салфетку. Фамилии были расположены в алфавитном порядке, и на букве «G», когда я скопировала в конвертер очередную нечитаемую белиберду, на выходе получила фамилию «Grayson». Еще пару секунд я пялилась в экран, пока не пришло осознание: это моя фамилия.

— Кого-то узнала? — спросил Димас, только что вернувшийся с новой порцией кофе. — Кстати, эта вкуснятина называется гляссе, надо будет запомнить, — он любовно смотрит на свою чашку. — Ты чего? — обеспокоенно спросил он, не дождавшись ответа.

— Это моя фамилия, — отчего-то севшим голосом говорю я.

Димас поперхнулся кофе.

— Поясни, — только и смог произнести он.

— Позже, ладно? Я хочу посмотреть, что внутри.

После перевода выяснилось, что папки под фамилией Грейсон названы именами родителей. Папка с расшифрованным названием «Gina» тоже присутствовала, и я с замиранием сердца два раза кликнула по ней. Фотографий было немало, только все они казались какими-то странными: на одних я была изображена незадолго до побега — неужели Ник тогда просчитался? — на других я была совсем малышкой. Таких фотографий не нашлось бы ни в одном домашнем альбоме, но я без труда узнала себя. Фото с родителями — похоже, что в последние дни перед их гибелью — тоже присутствовали.

Присвистнув, Дима перевел взгляд на меня, но я жестом попросила его помолчать. Хотелось изучить абсолютно все, что есть в папке, но это заняло бы слишком много времени, которого у нас и так не было.

— Жаль, это нельзя посмотреть в более приватном месте, — вздохнула я.

— Можно, — Дима криво улыбнулся. — Кажется, у меня с собой есть кабель от планшета.

— И ты молчал? Почему мы вообще поехали сюда? Можно было бы…

Димас поднял руки в примирительном жесте.

— Не кипишуй, я сам только сейчас о нем вспомнил.

Содержимое флешки копировалось не так быстро, как хотелось бы, но за это время мы как раз уничтожили по второй чашке своего гляссе. На всякий случай почистив историю поиска, я снова спрятала флешку к себе: она могла еще пригодиться. Правда, не хотелось бы, чтобы среди всех прочих людей Димас продал информацию обо мне, и он прекрасно это понимал; пора было возвращаться домой.

Дима молча шагал рядом и упорно не смотрел в мою сторону. Мне стоило самой рассказать ему все, ну или хотя бы часть того, что я знала о себе, но рот удивительным образом не хотел открываться, и я не проронила ни слова. Наконец, друг решился спросить:

— Может, все-таки объяснишь?

Я вздохнула.

— Моя фамилия — Грейсон, но это ты, наверное, и так уже понял. В той папке были и мои родители, и если верить нашей теории о том, что на флешке собраны досье и компроматы на всех причастных к нашей теме, то нам крупно повезло, что она попала к нам в руки.

— Ты еще что-то скрываешь? — Дима наконец перевел взгляд на меня.

— И да, и нет, — уклончиво ответила я. — Так вышло, что если бы флешка дошла по назначению и кто-то стал бы использовать эту информацию, а я уверена, что так бы и было, то это доставило бы проблемы очень многим людям, — полный подозрения взгляд Димы заставил меня добавить: — Каждому есть, что скрывать, ты сам это говорил.