Жаль, что я никогда раньше не занималась скалолазанием или спортивным туризмом. Хотя откуда я могла знать наверняка? Но моя физическая подготовка, точнее, ее отсутствие, говорила сама за себя. Пригнувшись, я пробежала за кустами, добравшись до того самого места, где мы еще недавно сидели в засаде с Димой. Кстати, было бы неплохо ему позвонить. Быстро набрала нужный номер, но никто не отвечал; наугад набрала контакт Пересмешницы и очень обрадовалась, когда с третьей попытки услышала в трубке знакомый голос.

— Ну что там у вас? — спросила я сразу же после приветствия. Произошедшее с Тохой не давало мне покоя с момента выхода из дома, и наконец-то я могла узнать хоть какие-то новости.

— Приходи прямо сейчас, подстрахуешь, — отрывисто бросила она.

Я хотела задать еще много вопросов, тем более, что на первый так и не получила ответ. От сидения на корточках ноги затекли, и я, решив сменить положение, совсем по-дурацки провалилась в ближайший куст. Мне хватило силы воли, чтобы не заорать, когда оттуда выпрыгнуло нечто, при ближайшем рассмотрении оказавшееся бездомной кошкой. Издав истошный вопль, испуганная полосатая шкурка сиганула на какую-то машину, затем под другую, стремительно проделывает запутанный путь из прыжков — и вот несчастное животное влетает в открытое окно первого этажа.

— Твою мать, я перезвоню, — выпалила я и сбросила вызов.

Такое могло произойти только в одном случае: дежурные на охранном посту захотели подышать свежим воздухом, а теперь кто-то из них получил кошкой в лицо. Такой абсурд мог произойти, наверное, только со мной: помимо того, что охранники явно не идиоты и сразу поймут, что кошки просто так по воздуху не летают, так еще и сигнализация тех машин, по которым попрыгала пушистая, никак не собиралась униматься.

Пока я пыталась понять, что теперь делать, из здания уже выбежали охранники. Наплевав на скрытность и осторожность, я на всей скорости стартанула с места: меня все равно вот-вот заметят, и отсидеться в кустах — в самом прямом смысле — у меня не получится. Естественно, за мной сразу же погнались, но хотя бы быстро бегать я умела: меня и так непросто догнать, а когда адреналин захлестывает с головой, то это становится в разы сложнее.

Мне здорово помогало знание как этого района, так и ближайших, потому что я ориентировалась в округе быстрее, чем бегущий за мной охранник. Он остался один: второй, наверное, выдохся, а может быть, просто принял меня за очередного подростка, шатающегося по ночам черти-где, что тоже в какой-то степени было правдой. На очередном повороте сумасшедшей гонки капюшон упал с моей головы, и я не успела надеть его обратно, как в свете фонаря отчетливо мелькнуло мое лицо: в тот момент я как будто увидела себя со стороны. Елисеевский, вы говорите, офис? Молодец, Камикадзе, ты теперь покойница. Охранник наверняка должен был запомнить меня и пробить по всем каналам, если он, конечно, не совсем дурак.

Пришлось кружить по городу еще дольше, чтобы запутать следы и случайно не подставить ребят; меня спасали проходные подъезды и заборы, через которые я, заметно похудевшая за последние полтора месяца, ловко перемахивала, оставляя преследователя далеко позади. Все же оставалась надежда, что охрана офиса не отличается особым умом и сообразительностью и приняла меня за обычного подростка-хулигана. Окончательно убедившись, что за мной не гонятся, я остановилась и отдышалась. С широченной счастливой улыбкой разразилась хохотом, разнося эхо по тихим пустынным улицам одного из многочисленных спальных районов Москвы. Кажется, я все-таки нашла свою стихию.

Я снова набрала Зою: обещала ведь, что перезвоню. Абонент стабильно был недоступен, хотя я позвонила, наверное, уже раз десять. Плюнув на это, позвонила Паше, Люсе, — вообще всем, чьи номера были у меня сохранены. Что-то пошло не так: обычно хоть кто-то из ребят поднимает трубку, но даже Дима мне не ответил. Тоху все-таки выследили? Димас разбил телефон, а остальные — с ним за компанию? Мать вашу, где они все?

Я даже не особо понимала, где я сама нахожусь, но название соседней улицы показалось знакомым. Возвращаться нужно было в любом случае, поэтому пришлось напрячь извилины, чтобы вспомнить, в какой стороне наш подвал; оказалось, что здесь совсем рядом, и уже через четверть часа я была бы на месте, если бы телефон в моей руке не завибрировал. Я посмотрела на экран: входящий от Димы. Сердце колотилось, как бешеное, когда я нажимала на зеленый кружочек ответа, и сходу, не разбираясь, забрасывала звонившего вопросами, на которые он, конечно же, не ответил. Несмотря на это, сказанных им нескольких слов было достаточно, чтобы я едва не выронила мобильник прямо на асфальт.

— Встретимся на Белорусском вокзале, — почему-то упавшим голосом сказал он. Мне понадобилось несколько секунд, чтобы осмыслить услышанное: — Дома больше нет.

— Дома больше нет.

Мозг упорно отказывался понимать услышанное: что значит нет? Помехи в трубке не давали расслышать то, что Дима говорил дальше, и мне пришлось сбросить звонок и настрочить смс-ку о том, что я все поняла и отправляюсь к месту встречи. Глаза снова обожгло непрошеными слезами, но мне не оставалось ничего, кроме как затолкать их обратно и быстрым шагом двигаться вперед.

Я увидела ребят издалека, еще даже не достигнув здания вокзала. Быстрым взглядом оценила ситуацию: похоже, все-таки попали в переделку, что было так ожидаемо и так страшно одновременно. Все перемазанные грязью и кровью, они оглядывались по сторонам, высматривая меня; Люся еще более-менее держалась, умудряясь поддерживать Зою, которая буквально не стояла на ногах. Дима с Пашей о чем-то переговаривались, Тоха сидел прямо на асфальте, спрятав лицо в ладонях. Ребята были впятером, не считая собаки, и куда подевались все остальные, оставалось лишь гадать. Я со всех ног бросилась к ним.